10 августа 2021 года мы начали отправлять запросы в государственные органы с целью проверить циркулирующие в интернете гипотезы о невыделенности коронавируса SARS-CoV-2 и недостоверности ПЦР-тестирования на него. Конечно, существует масса научных статей о «выделении» вируса, но все они (нам не известны исключения) описывают т.н. «культуральный» метод выделения, а по сути — выращивания производных от предполагаемого вируса. Фотографии этих артефактов выдают за фотографии выделенного вируса. Первоначальным толчком послужило ознакомление с материалами телеграмм-канала «Вирусомания» Кати Сугак (https://t.me/germtheoryisahoax). Статьи самой Кати, а также Штефана Ланки и Торстена Энгельбрехта, представленные там, а также книга «Вирусомания» Энгельбрехта и Кёнлейна показались вполне логичными и убедительными. В общем, стоило разобраться.


Всего было опрошено 11 организаций:
1. Управление Роспотребнадзора по Новосибирской области — 10.08.2021;
2. Территориальный орган Росздравнадзора по Новосибирской области — 18.08.2021;
3. Центральный аппарат Росздравнадзора — 20.08.2021;
4. Центральный аппарат Роспотребнадзора — 01.10.2021;
5. Минздрав РФ — 04.10.2021;
6. Минобрнауки РФ — 05.10.2021;
7. Российская академия наук — 05.10.2021;
8. Сибирское отделение РАН — 07.10.2021;
9. Новосибирский государственный университет — 06.10.2021;
10. Минздрав Новосибирской области — 06.10.2021;
11. Федеральное медико-биологическое агентство России — 06.10.2021;

В разных комбинациях было задано 26 вопросов. Столкнувшись с бесстыдными и одновременно наивными бюрократическими уловками, мы были вынуждены дробить вопросы, задавать наводящие вопросы, требовать ответа «да или нет», упрощать формулировки, чтобы сделать невозможным двусмысленный ответ. Чиновники, однако, играли по своим правилам: игнорировали все или часть вопросов, объединяли вопросы в кучу, чтобы не отвечать конкретно, ни разу не ответили «да или нет».

Для того, чтобы понимать общий контекст нашего исследования этой околонаучной бюрократии, предлагаю предварительно прочитать текст «Контуры механизма ковид-обмана» (http://o.ru.tilda.ws/konturi_mehanizma), и сами вопросы (http://o.ru.tilda.ws/spisok_voprosov_sars-cov-2). Вся переписка выложена здесь: https://disk.yandex.ru/d/6RIyi_oBLI4N5w.

Мы запрашивали список тестов, когда-либо применявшихся для формирования ковидной статистики, в начале – в Новосибирской области, потом – в целом по России. При этом нас интересовали три характеристики, не представленные в Государственном реестре медицинских изделий на официальном сайте Росздравнадзора (https://roszdravnadzor.gov.ru/services/misearch), а именно: количество циклов амплификации (общее Cn или, для количественных тестов, значение порогового Ct, при достижении которого анализ считается ковид-отрицательным), предел обнаружения (количество молекул РНК вируса, позволяющее дать положительный результат) и дата испытаний.

Как известно, завышенное количество циклов амплификации ведёт к нарастанию ошибок. Учебники и авторитетные биологи называют предельную цифру 35-40 циклов. Мы пытались получить оценку предельного количества циклов от российских инстанций-адресатов, ответ был получен только от НГУ, в котором осторожно указано, что «положительный результат после 40 и более циклов считается положительным на грани чувствительности прибора (так называемая «серая зона»)». Нам известно, что тесты ПЦР на SARS-CoV-2 зачастую используют 45 циклов. Поэтому…

Также мы пытались узнать, из какого нормативного или иного источника взят предел обнаружения для тестов на «коронавирус». Кто и на каких основаниях решил, что обнаружение, например, 100 искомых молекул должно считаться как положительный результат теста на Ковид-19, а 90 молекул – как отрицательный? Ни один из адресатов не ответил. Поэтому…

Отрадно, что Росздравнадзор подтвердил: тесты ПЦР не способны ответить на вопрос, найден ли цельный, способный к заражению вирус или только его недееспособный обломок.

Мы запрашивали дату испытаний тестов, поскольку в Государственном реестре медицинских изделий эта информация не указывается, однако она является существенной для принятия решений об ограничении прав и свобод граждан в связи с «угрозой возникновения и распространения инфекционных заболеваний». При этом порядок регистрации, предусмотренный Постановлениями 430 и 1826 отменяет обязательность испытаний для данных медицинских изделий на период действия Постановлений.

Мы напрямую спрашивали, применяются ли в России тесты, использующие критикуемые подходы (список прилагался) из протокола Кормана-Дростена, первого протокола ПЦР-тестирования, рекомендованного ВОЗ. Например, использование уже упомянутых 45 циклов амплификации. Ответа не последовало.

Мы спрашивали, есть ли в России открытый доступ к протоколам, как за рубежом. Судя по тому, что никто не ответил – нет. Никто из отвечающих не проводил собственную экспертизу отечественных протоколов, кроме, возможно, Росздравнадзора, который, вроде бы, должен был проводить испытания тестовых систем. Похоже, государству это не нужно, а научная общественность до сих пор не созрела до подобных инициатив. Странно только, что до сих пор власти не запустили какой-нибудь симулякр независимой инициативы, какой-нибудь телеграмм-канал «Справедливая ПЦР».

Мы спрашивали, происходили ли в России изменения в схемах ин витро диагностики, способные повлиять на статистику заболеваемости. Отвечающие либо проигнорировали необходимость ответить на вопрос, либо изощрялись в бюрократических уловках, чтобы «отвечая», не ответить ни слова.

Просьба предоставить последовательности нуклеотидов, на которые тестируют применяемые в России ПЦР-тесты оставлена без ответа. Только Роспотребнадзор предоставил последовательности праймеров и зонда для единственного, непонятно по какому принципу выбранного теста из нескольких своих тестов. Никто не ответил, есть ли среди последовательностей совпадающие с теми, что обнаруживаются в человеке и его микробиоме вне зависимости от присутствия вирусов.

Но мало убедиться в том, что праймеры не соответствуют человеческой ДНК или ДНК каких-нибудь энтеробактерий, присутствующих в человеке. Важно также, чтобы не происходили неспецифические связывания (когда праймеры «садятся» на несоответствующие или не совсем соответствующие участки ДНК). Это может происходить по целому ряду причин, как то завышенная концентрация праймеров, заниженная температура «отжига» и так далее. Вопрос о концентрации праймеров и существовании нормативных рамок для контроля производителей тестов в этих вопросах не отвечен никем.

На вопрос почему «золотым стандартом» тест-систем на SARS-CoV-2 не является просто реально выделенный вирус попытались ответить Росздравнадзор, НГУ и Центр Гамалеи. Только Центр Гамалеи ответил, ссылаясь на неопознанный шаблон документа на чьём-то компьютере, что в качестве золотого стандарта используется реальный штамм коронавируса. Точнее, может использоваться. Точнее, может использоваться, а может и не использоваться. Вместо этого могут использоваться искусственные генно-инженерные продукты. Одним словом – курам на смех.

Никто из отвечающих не сообщил, являются ли стандартные образцы инактивированного штамма «ГК2020/1» коронавируса SARS-CoV-2 (описание типа ГСО 11661-2020) реальным активным штаммом коронавируса, подвергшемся инактивации, или искусственным изделием, синтезированным по компьютерной модели нового коронавируса. Не ответил даже производитель – Центр Гамалеи. Вопрос был задан просто: да или нет. Не ответил…

Мы задали наводящий вопрос о необходимости выделения вируса непосредственно из проб пациентов для дальнейших работ по изучению вируса. Если такая необходимость существует, то предоставьте результаты выделения. Поскольку все лаборатории мира под видом «выделения» занимаются обратным к выделению процессом – предполагаемым «выращиванием» вирусов в клеточных культурах (почек обезьяны, клеточная линия Vero, как правило), неудивительно, что никто не ответил на этот вопрос. Слишком неудобно получается. Придётся объяснять, почему они два года смеялись над людьми, задающими этот вопрос, называя их «мракобесами». Лишь НГУ дал частичный ответ, который является, по сути, видимостью ответа – о «достаточности» выделения РНК [а не цельного вириона]. Это заставило нас в очередной раз разбить вопрос на два – о вирионах и РНК, и подчеркнуть слово «необходимость» – любой учёный должен понимать разницу категорий «необходимости» и «достаточности». Если уж о том пошло, не только вирион SARS-CoV-2, но и его часть – цельную молекулу рибонуклеиновой кислоты SARS-CoV-2, насколько нам известно, никто не выделил. Очередные устрашающие новости о секвенировании РНК очередного «штамма» основаны на результатах компьютерного моделирования гипотетических цельных последовательностей РНК предполагаемых «вирусов» по данным секвенирования крохотных фрагментов РНК из разрушенного специальными ферментами клеточного «бульона».

Другой наводящий вопрос: есть ли у Вас необходимое для физического выделения вирионов оборудование. Если есть, то предъявите результат выделения. И Роспотребнадзор (Вектор), и Минздрав (Центр Гамалеи), и НГУ сообщили, что соответствующее оборудование имеется. Но вот ответить «да или нет» о наличии концентрата выделенных от пациентов коронавирусов никто не решился. Ещё раз: от пациентов, а не из почек обезьяны. Ладно НГУ – у них нет и не предполагается лаборатории требуемого уровня биобезопасности. Роспотребнадзор сообщил, что успешно выделил вирус, но постеснялся уточнить, не культуральным ли методом из клеток почек обезьяны. Хотя его в лоб об этом спрашивали. Если это общепринятый (с 1954 года) и проверенный метод – то чего стесняться-то? Стесняются. Минобрнауки (Центр Чумакова) прислали в качестве ответа статью на английском языке (!) о том, как они «выделили» вирус культуральным методом – кальку с тысяч аналогичных статей в англоязычных научных базах. Прислали, без всяких объяснений, несмотря на то, что их в лоб спрашивали: «Если использовались исключительно культуральные методы, то с чем это связано? Проводились ли в ходе такого «выделения» контрольные эксперименты?» и т.д. Больше никто из отвечавших даже не сделал попытку сохранить лицо, хоть что-то ответив по существу. Сибирское отделение РАН перевело стрелки на Росздравнадзор: «аспекты выделения вируса и вирусных частиц и их характеризация, работа с патогенными организмами и вирусами проводятся только в лицензированных Роспотребнадзором России вирусологических лабораториях Росздравнадзора России». Росздравнадзор юлил как мог, на вопрос «есть или нет у вас вирусный изолят, полученный так-то и так-то» где-то впроброс обронил неопределённое «возможно использование изолята». Как полученного изолята? Почему так? – Молчок.

Похоже, как и говорил профессор Калишер, учёных отодвинули от реальных исследований «вирусов». Теперь это прерогатива закрытой от общественного и научного контроля сети организаций со своими лабораториями, построенных по кальке с американских CDC, и практически перехватившей управление в стране.

Но мало получить концентрат похожих по размерам и массе частиц – нужно среди них каким-то образом уметь отличать необходимые частицы (вирусы) и отделять их. Ещё раз: это две разных задачи – различать и разделять. Если вы не можете различать, то о разделении речь вообще идти не может. О различении вирусных и вирусоподобных частиц НГУ ответили, что во время учебных занятий студенты идентифицируют безвредные для человека аденовирусы по наличию специфической ДНК. Понятно, однако, что это не может помочь при первоначальном выделении нового вируса, когда его ДНК/РНК ещё под вопросом.

То, о чём все отвечающие предпочли нам не сообщать, несмотря на прямо заданный вопрос (№25 в сводном перечне), это то, что геном нового коронавируса (его РНК) они моделируют (секвенируют) вне зависимости от получения очищенного вируса – им он просто не нужен. Но убедить людей с работающим критическим сознанием в достоверности и, главное, в защищённости от махинаций этих методов – очень сложно. Поэтому они молчат о деталях и своими заявлениями о давно «выделенном» и тысячу раз на день секвенированном «вирусе» подзуживают улюлюкающую толпу, которая кричит нам: «Мракобесы!» Каким бы слабым, на наш взгляд, ни был ответ НГУ, остальные организации просто проигнорировали вопрос о различении частиц.

О разделении частиц упомянули только Роспотребнадзор и НГУ. Методы, действительно, хорошо известны. Но эти методы практически не работают для разделения вирусов и непатогенных внеклеточных визикул, имеющих такие же размеры.

Если вы не можете их различить и разделить, то как вообще можно говорить о численной характеристике чистоты вирусного изолята (мы спрашивали и о требуемой, и о фактической характеристике)? А никто и не говорит – ответа не последовало. Легко Центру Гамалеи – он клепает стандартный образец штамма «коронавируса», похоже, искусственный, и точно знает, что и сколько у него в пробирках – массовая концентрация РНК инактивированного штамма «ГК2020/1» равна 1,9·10-9 – 1,9·10-7 г/дм3, согласно описанию типа. С «настоящим» коронавирусом, похоже, проблемы, раз все молчат.

Фотографию с электронного микроскопа прислал только Роспотребнадзор. Конечно, они прислали фотографию клеток почек обезьяны с некими шариками, бездоказательно назвав их вирусом SARS-CoV-2. В научных статьях о безвредных внутри- и внеклеточных визикулах масса таких же фотографий, где похожие шарики, с такими же шипами, называются визикулами, например, канал Вирусомания приводит такие ссылки: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3895263/, https://rupress.org/jcb/article-pdf/200/4/373/1262520/jcb_201211138.pdf. Сравните, например, фотографии предполагаемого коронавируса из ответа Роспотребнадзора и внеклеточных визикул из статьи «Cryo-electron microscopy of extracellular vesicles in fresh plasma», 2013 год

Все проигнорировали вопрос о возможном влиянии на последовательности, приписываемые SARS-CoV-2, мобильных генетических элементов, проявляющихся при воздействии на клетки антибиотиками в процедуре культурального «выделения».

Мы убедились, что вопрос реальной выделенности вируса SARS-CoV-2 покрыт мраком недосказанности и бюрократических уловок, противных духу науки. Тем не менее, выделить нечто – это только начало процесса установления причины заболевания. Нужно доказать, что выделенное – есть вирус, способная заражать частица. Как мы убедились, в России специальные эксперименты по полноценной проверке патогенности SARS-CoV-2 не проводились. Никому это не интересно. Немногочисленные зарубежные эксперименты тоже можно назвать крайне сомнительными, если не провальными.

Роспотребнадзор ссылается на эксперимент Центра «Вектор» по проверке иммуногенных свойств своей вакцины «ЭпиВакКорона», в ходе которого, действительно, животных подвергали предполагаемому заражению. Но у эксперимента не было цели подтвердить заразность впрыскиваемой животным субстанции, поэтому не было контрольных групп в этом разрезе. Внешние симптомы также не развились – судя по статье, животные, похоже, не заметили, что заразились ужасным ковидом. Только ПЦР, компьютерная томография и прочие инструментальные методы показали то, что нужно экспериментаторам. Как говорится, вскрытие показало, что пациент умер от вскрытия.

Минздрав в лице Центра Гамалеи бесхитростно считает, что выделение (само по себе спорное) SARS-CoV-2 у больных ковидом-19 означает, что это и есть патоген. Версии, что данная генетическая последовательность вырабатывается у больных этим ОРЗ и без всякого «заражения», что причиной заболевания служит некая интоксикация или другие факторы – даже не рассматриваются. Так наука не делается.

НГУ повторил доводы сторонников гипотезы бессимптомных болезней об устаревании постулатов Коха, с помощью которых до сих пор принято проверять патогенность микробов. Никакой альтернативы предложено, однако, не было. Все учёные России, похоже, просто поверили на слово, что некая генетическая последовательность, сообщённая китайскими вирусологами, и есть корень зла. И бросились продавать тесты и вакцины.

Прочитав ответ НГУ, один из преподавателей НГУ грустно заметил: «Похоже, учёные забыли об одной из важнейших функций науки – о просвещении». Во втором письме НГУ, в ответ на наше предложение провести круглый стол по проблемам, поднятым в наших обращениях, нам ответили: «Благодарим вас за проявленный интерес, однако перед университетом стоят иные цели и задачи, а предложенные для обсуждения вопросы носят глобальный характер и должны обсуждаться на ином уровне». Один из преподавателей НГУ тогда сказал: «Похоже, они забыли, от какого слова происходит слово Университет».

Тем не менее, переписка с НГУ – одна из самых содержательных. Центральный аппарат Росздравнадзора тоже дал довольно развёрнутый ответ, правда, проигнорировав или неправильно интерпретировав неудобные для себя вопросы. Роспотребнадзор (Центр «Вектор») и Минздрав РФ (Центр Гамалеи) отвечали широкими мазками, языком плаката – всё выделено, всё секвенировано, не извольте беспокоиться! – избегая касаться сути наших вопросов.

Но у них была хоть какая-то фактура. Остальные не ответили ни-че-го по существу. Региональные министерство здравоохранения и управления Роспотребнадзора и Росздравнадзора сослались на отсутствие компетенции в заданных вопросах (мы показали, что это не так, на примере Положения об Управлении Роспотребнадзора по Новосибирской области, см. пункты 8.2, 8.11, 8.15, 8.43-45, 8.47).

Самым отвратительным оказался выбор формы отписки, который сделали российские чиновники от науки. Что не удивительно – вся «пандемия», эта высокотехнологичная афера, основана на их выборе – кому и чему служить.

Минобрнауки прислал без комментариев статью на английском языке о частном эпизоде из жизни Центра Чумакова – как они вырастили «коронавирус» в клетках почки обезьяны. Что они хотели этим сказать? Похоже, они хотели молчать.

Почти каждый новый ответ чиновников от науки открывал для нас новые глубины наглости и чванства. Абсолютным рекордсменом, пожалуй, явилась Российская Академия наук, просто пославшая меня. В библиотеку. Сибирское отделение РАН не далеко ушло, цитирую: «Предлагаем Вам, уважаемый Илья Владимирович, ознакомиться с рекомендуемыми нами источниками», среди которых ресурс LitCovid с 200906 статьями, youtube-запись общего собрания СО РАН и так далее. И всё это – вместо того, чтобы ответить «да или нет» на ряд несложных, на общее понимание, вопросов. Федеральное медико-биологическое агентство посоветовало обратиться к производителям тестов и на сайт Росздравнадзора, хотя само является разработчиком одного из тестов. То, что не все вопросы посвящены тестам, оно просто проигнорировало.


В российском государстве больше нет инстанций, к которым можно обратиться за квалифицированным разъяснением ситуации. Мы лишь тронули это трусливое, безответственное кубло. Я обращаюсь к ним: «Вашему заграничному Шер-Хану рано или поздно порвут пасть – что вы будете делать, куда побежите?»

Илья Коптилин,

Новосибирск,

18 января 2022 года