Федоруку Михаилу Петровичу,

Ректору НГУ

От Коптилина Ильи Владимировича,

проживающего по адресу

г. Новосибирск, ХХХХХХ

тел. ХХХХХХ

e-mail: ophidian@mail.ru

11 ноября 2021 года

на письмо НГУ № 4629/217,35 от 29 октября 2021 года

Уважаемый Михаил Петрович,

Я получил ответ НГУ, составленный профессором Сергеем Викторовичем Нетёсовым. Спасибо за небезразличное отношение. Как Вы могли видеть из приложений к первому письму, я журналист и пишу статьи о своей официальной переписке с государственными органами по поводу Ковид-19. Мне бы не хотелось делать преждевременные выводы, не уточнив некоторые детали. Прошу передать Сергею Викторовичу благодарность за потраченное время и мои соображения, изложенные в Приложении.


Я полагаю, что Вам, как учёному-физику и гражданину охваченной пандемией страны небезразличны вопросы научных и юридических оснований лишения граждан конституционных прав и свобод. Ответ профессора Нетёсова ни в коей мере не развеивает, а лишь усиливает подозрения критиков официальной повестки. Обрисую своё видение этих подозрений:



Современная вирусология всё дальше отрывается от фактов жизни и переходит в сферу компьютерного моделирования (работа in silico). Это открывает широкий простор для манипуляций. Так, в случае с вирусом SARS-CoV-2, он никогда не был выделен непосредственно из больного. Пробы больных, несомненно содержащие нечто, объявляются содержащими вирус, и подвергаются двум видам исследований, одинаково спорных:
Либо пробы погружаются в клеточную культуру (чаще всего — почек обезьяны), которая подобрана таким образом и содержится в таких условиях, чтобы через несколько дней погибнуть и распасться на фрагменты, некоторые из которых объявляются пролиферировавшими вирусами (т.е. вторым поколением первоначальных вирусов от пациента, которых никто не видел). То, что получается в результате является всегда неким лабораторным артефактом, трактовки которого могут варьироваться в зависимости от того, как мы понимаем сам процесс, происходящий в клеточной культуре. Тем не менее, факт цитопатического эффекта (смерти) в клеточной культуре объявляется «выделением» вируса, а получившаяся смесь — «вирусным изолятом». Дальнейшие манипуляции с этим вторичным артефактом в большинстве исследований даже не проводятся (центрифугирование, электрофорез и прочие методы дальнейшей очистки физических частиц).
Второй вид исследований — это секвенирование неочищенной пробы в попытке составить из полученных десятков миллионов коротких нуклеотидных последовательностей новую комбинацию и объявить её РНК нового вируса. При этом сама неизвестная на момент исследования рибонуклеиновая кислота, как чистое вещество, конечно, также не выделяется. Секвенирование — это компьютерный алгоритм. Результирующий геном зависит от выбора разновидности алгоритма и от задания параметров его функций. Т. е. и в этом случае мы имеем дело не с объективной реальностью, а с лабораторным — компьютерным — артефактом. При его создании львиная доля получаемых промежуточных последовательностей выбрасывается, как имеющая аналоги в известных геномах человека и микроорганизмов. Мне не известно, какая доля используемых геномов и их частей получена таким же способом, но предполагаю, что эта виртуальная модель в значительной степени рекурсивно опирается на саму себя. Другим недостатком, на который обращают внимание критики геномного секвенирования является то, что сам геном человека более чем на 50% состоит из предполагаемых, предписанных алгоритмом с некой долей вероятности, а не фактических последовательностей. Таким образом я предполагаю, что, бросая очень часто кости (секвенируя всё новые пробы), можно выбрасывать новые комбинации из этой «серой зоны» генома и объявлять их «новым вирусом» (в Англии каждый восьмой «вирусный изолят» секвенируется в поиске новых штаммов коронавируса, в России — каждый тысячный, по сообщению профессора Нетёсова). Созданные на основе полученного генома тесты ПЦР начинают находить в людях эти последовательности, и люди объявляются больными новой инфекцией. Для этого не нужен вирус. Нужно ОРЗ и неудачная комбинация в последовательности генов на момент взятия пробы. То, что последовательности генов изменчивы и могут зависеть от множества факторов (предположим, ОРЗ), можно прочитать, например, в статье «Genetics: Genome in Dissolution» (https://www.zeit.de/2008/25/M-Genetik/seite-5). Характерная цитата: «Наши первоначальные предположения были настолько наивными, что в этом буквально стыдно признаваться», — Craig Venter, ключевой участник проекта расшифровки генома человека.


Как можно утверждать, что эта последовательность нова и происходит от некоего вируса, если никогда прежде не проводилось тестирование на эту последовательность у людей, тем более такое масштабное, в рамках всего человечества?


Получается, что методы «культурального выделения вирусов», секвенирования, создания на их основе ПЦР-тестов и иммуноферментных тестов на антитела и вакцин составляют замкнутую саму на себя систему, самореферентный характер доказательств внутри которой не позволяет говорить об её объективности: одно доказывает другое, и так по кругу, не нуждаясь в выходе в реальность, каковой является физически выделенный и очищенный патоген непосредственно из больного и доказательство его патогенности.
Обоснованием первого вида исследований (культурального размножения) с некоторых пор служит второй вид исследований (геномное секвенирование) — один искусственный артефакт подтверждает другой. В самом деле — то, что в клеточную культуру инокулировали предполагаемый вирус подтверждают предварительным секвенированием или ПЦР-тестом на основе секвенирования. То, что на выходе получен тот же вирус — подтверждают таким же образом. Затруднением для меня является факт увеличения количества РНК предполагаемого вируса, фиксируемого, как я прочитал в одном исследовании, с помощью количественного ПЦР на протяжении нескольких дней «размножения». (на этом основано выращивание «живых вакцин»). С другой стороны, я не знаю, проводились ли эксперименты по инокулированию невирусных РНК/ДНК (человеческой, искусственной, любой другой) и созданию условий для цитопатического эффекта, с количественным замером продукта распада. Возможно, размножение любой попавшейся под руку генетической информации является естественным порядком действий для гибнущей клетки? Также можно предположить, что существуют некоторые реакции в клетке, приводящие к увеличению количества РНК — по аналогии с теми, что происходят в пробирке при полимеразной цепной реакции. Хотелось бы узнать, проверял ли кто-нибудь подобные гипотезы. Возможно, есть и более обоснованные критические гипотезы. Вообще, контрольные эксперименты — тайна за семью печатями в вирусологии, о чём более подробно в Приложении. Кстати, можно предложить «обратный контрольный эксперимент»: инокулировать культуру пробой больного, но создать условия для её выживания (не садить на голодный паёк, не травить антибиотиками).


Далее. По прошествии почти двух лет «пандемии» никто, насколько мне известно, не провёл полноценного, бесспорного эксперимента по проверке патогенности предполагаемого вируса SARS-CoV-2. Опубликованные исследования являются, скорее, наукообразной ширмой. (https://doi.org/10.1038/s41586−020−2312-y, https://www.science.org/doi/10.1126/science.abb7314) Это просто издевательство над бедными животными, когда в лёгкие под наркозом вливается смесь неизвестной степени очистки, полученная из мёртвых обезьяньих почек, бычьей сыворотки крови, мокроты больного. Чем это похоже на приписываемый Ковид-19 метод заражения? Тут бы не умереть от самого эксперимента. Тем не менее, ни одна мышь или обезьяна не показала клинических симптомов, приписываемых Ковид-19 или любой другой болезни. Это лишённая смысла последовательность действий на крайне малом количестве животных с натянутыми, подозрительными и даже местами сфальсифицированными результатами — о чём и пишут рецензенты (https://static-content.springer.com/esm/art%3A10.1038%2Fs41586−020−2312-y/MediaObjects/41 586_2020_2312_MOESM3_ESM.pdf). Тем не менее, статьи публикуются и используются в СМИ как доказательства.


Никто не выделяет вирус непосредственно из проб больных. Никто не проверяет должным образом его патогенность. Все ссылаются на несколько статей начала 2020 года, якобы установивших причинно-следственную связь заболевания и вируса SARS-CoV-2. Однако в этих статьях не делаются такие утверждения. Там используются такие формулировки, как: «association between [SARS-CoV-2] and the ongoing outbreak of respiratory disease» (некая связь, ассоциация, Yong-Zhen Zhang et al.), «likely aetiological agent responsible for the ongoing epidemic» (возможный этиологический агент, Zheng-Li Shi et al.), «likely causative agent of the viral pneumonia in Wuhan» (возможная причина, Na Zhu et al.). Возможно, обнаруженная генетическая последовательность всегда присутствовала во всех или в некоторых людях, возможно она вырабатывается на фоне ОРЗ или специфической интоксикации, или иных факторов — а не является причиной ОРЗ? Похоже, никто не заинтересован в ответе на эти вопросы. В ответе на вопрос: отчего же болеют люди?


Огромный перекос в сторону молекулярной биологии и биоинформатики в исследованиях вирусов отмечали ещё в 2001 году. В журнале американского CDC «Emerging Infectious Diseases» (vol.7 № 4) было опубликовано обращение группы авторитетных вирусологов (DOI: 10.3201/eid0704.10 431) в котором отмечалось: «Без вирусного изолята трудно оценить патогенный потенциал вируса, его связь с человеческими инфекциями и заболеваниями, перекрёстный иммунитет. <…> Анализ нуклеотидных последовательностей даёт информацию, адекватную для целей эпидемиологии и диагностики, а также филогенетических исследований. Но такой анализ <…> не скажет многого о патогенности или способах защиты от вируса <…> Многие вирусы в настоящее время определяются исключительно молекулярными методами [без использования традиционных методов выделения — прим.перев.] <…> Хотя некоторые антигенные характеристики реальных вирусов и могут быть определены с использованием рекомбинантных антигенов, большинство фенотипических характеристик до сих пор должны исследоваться непосредственно на вирусе (спектр носителей, патогенность, тропизм к тканям и клеткам, особенности размножения, иммунный ответ). <…> [Новые молекулярные и генетические] процедуры, похоже, обгоняют уровень понимания нами возникающих и возвращающихся вирусных заболеваний».
Подобная ненормальная ситуация сложилась отчасти в силу стремления к продвижению на рынок новых технологий, даже в ущерб здравому смыслу и интересам общественного здоровья. Доктор Калишер, основной автор указанного обращения, также отмечает, что регулятор в последние годы ввёл настолько высокие ограничения на возможности изучения, перемещения, использования вирусов, что вирусологи просто вынуждены в большинстве случаев довольствоваться исключительно компьютерными моделями, которые им предоставляют из очень ограниченного круга сертифицированных центров. От себя добавим, что если эти центры встроены в единую общемировую систему, то как-либо проверить и оспорить общемировую антивирусную повестку становится юридически невозможно.

***

Так мы представляем себе ситуацию, на фоне которой наше общество в течение полутора лет с фантастической скоростью лишают прав и свобод, за которые наши предки положили миллионы жизней. Люди, обманутые в своих лучших чувствах, сдают их, даже не замечая («Кемскую волость? Да пусть забирает на здоровье! А я-то думал, Господи…»). Людей убеждают аргументами из области высоких технологий, в первую очередь, молекулярной биологии (геномы-штаммы-ПЦР-аденовирусные векторы), что они спасают жизни, отказываясь от собственных прав, что всё это — на благо общества. Хоть люди и видят белые нитки, которые торчат отовсюду, но, к сожалению, они до сих пор лишены аргументов, поэтому не хотят показаться антинаучными мракобесами, они лучше бросят своих детей и внуков в машину биофашизма, в жизнь, в которой регулярный принудительный доступ к их телам с помощью генных препаратов станет нормой.
Молекулярная биология и биоинформатика предоставили врагам наших свобод возможность не проводить реальные исследования патогенов, не разбираться в причинно-следственных связях — что требует времени, а кавалерийским наскоком запугивать граждан, внедрять спорные диагностикумы, протоколы «лечения» и генетические препараты под видом вакцин, и быстро строить новую, концлагерную «нормальность».
Я уверен, что наши учёные способны взглянуть на нынешнюю ситуацию с гражданских позиций и проследить способы, с помощью которых нас запугали и подвели к этой черте. Как из простуды сделали монстра. Как наши маски и наши трупы стали декорациями для глобального спектакля, под который нас загоняют в рабство. Как справедливо отметил Сергей Викторович в своей лекции в начале «пандемии», «нет диагностики — нет и болезни». Впервые применённая тотальная молекулярная диагностика простудного заболевания смяла нашу свободу. Диагностика: 1. Излишняя, 2. Научно и нормативно необоснованная, 3. Находящаяся в «серой зоне», т. е. со спорной достоверностью.


Пересматривая ту лекцию, видишь, что учёные тоже были обмануты, и тоже в своих лучших чувствах. Прогноз длительности вспышки, основанный на статистике и предыдущих данных (2−6 месяцев) — не оправдался. Прогноз о создании вакцин (через 3−5 лет, рекомбинантная или инактивированная) — не оправдался: внезапно появился и с ходу стал применяться векторный генный препарат. Над утверждением о том, что любой вирус, распространяясь в популяции, снижает свою опасность и становится просто очередным спутником человеческой жизни — современная политическая практика просто надругалась. Как видим, используют не знания учёных, а их регалии, чтобы прикрыть совсем не научные дела. Учёным пора перестать прилаживаться к выверенно изменчивой повестке, пора дёрнуть стоп-кран и спросить: «А что, собственно, происходит?» Представьте, если этот стоп-кран дёрнут люди, далёкие от науки — кто останется на ногах?


Несправедливо делать Сергея Викторовича ответственным за все процессы, которые десятилетиями через науку накапливали разрушительный потенциал для наших свобод и представлений о границах собственного суверенитета. Я предлагаю НГУ провести круглый стол по «Актуальным проблемам практического применения молекулярной биологии» с участием учёных-биологов НГУ, специалистов с кафедры методологии науки, специалистов в области юриспруденции из Института философии и права НГУ.

Предлагаю рассмотреть вопросы:
· соотношения исследований реальных объектов и компьютерного моделирования в вирусологии;
· юридическую обоснованность ограничения прав на основании математических моделей (таких как вирусные геномы, являющихся решением математической комбинаторной задачи; таких как ошибочные экспоненциальные прогнозы жертв «коронавирусной инфекции» доктора Фергюсона, на которых построена антиковидная политика Великобритании, США и многих других стран мира) — по итогам ковидных событий законодатель должен будет установить здесь необходимые границы;
· актуальность постулатов Генле-Коха как мировоззренческой парадигмы, отражающей неизвращённое (на наш взгляд) философское определение болезни и заражения;
· юридический статус «бессимптомного заболевания»;
· исторические параллели использования медицины в немедицинских целях (например, лепрозории-ковидарии);
· юридические вопросы принудительной профилактики потенциального заражения.


Могу подготовить тезисы своего доклада, если сочтёте это уместным.
Счёт идёт на дни и недели — завтра возвысить свой голос будет юридически и практически невозможно. Уже сейчас Росздравнадзор, позорно уклонившийся от ответа на наши вопросы, назначен цензором над медийным пространством с обязанностью сообщать в Следственный комитет о фактах распространения недостоверной информации о Ковид-19, под которую наверняка подпадёт большая часть того, о чём мы его спрашивали. Уже в недалёком будущем учёные будут вынуждены участвовать не в дискуссиях, а в подписании вполне реальных экспертиз для вполне реальных уголовных дел.


Наверное, некоторые наши вопросы звучат наивно — мы не специалисты, мы просто цепляемся за любую соломинку, чтобы не утонуть. Учёные должны гораздо лучше нас знать, в чём кощеева игла санитарной диктатуры. Пока же мы видим, что чиновники как чёрт от ладана шарахаются от наших прямых вопросов — и это позволяет надеяться, что вопросы — не полный вздор, что в них скрыт взрывной потенциал, способный развернуть ситуацию. Мы отчаянно нуждаемся в союзниках в стане учёных. Я с благодарностью принимаю совет профессора Нетёсова пройти хотя бы начальный курс молекулярной биологии. Но сейчас моя задача — воззвать к гражданским чувствам уже сложившихся биологов и, возможно, к их научному чутью.
Я не прошу немедленной революции в биологии. Достаточно начать открытый диалог о научных основаниях нынешней «пандемии», дать неуклончивые и лаконичные ответы, которые будут неоспоримы ни с точки зрения неспециалиста, ни с точки зрения академика.

Пожалуйста, сообщите мне любым способом, если профессор Нетёсов сочтёт возможным учесть мои соображения в своём ответе.

С уважением,

Илья Владимирович Коптилин,

Новосибирск,

11 ноября 2021 года

***

Обновление от 6 декабря 2021 года: пришёл ответ от НГУ: https://disk.yandex.ru/i/38XR0tUQ05uTcg, в котором говорится следующее:

«Благодарим вас за проявленный интерес, однако перед университетом стоят иные цели и задачи, а предложенные для обсуждения вопросы носят глобальный характер и должны обсуждаться на ином уровне».

Возможно, чтобы понять этот ответ, стоит учесть то, что я отправлял и другие обращения, в том числе ректору НГУ, такие как:

«Обращение к капитанам науки» (http://o.ru.tilda.ws/org_nauki) и «Обращение к депутатам Заксобрания Новосибирской области по поводу QR-кодов» (http://o.ru.tilda.ws/zaksobranie-qr).

***

Обновление от 14 декабря 2021 года: поздравляем Сергея Викторовича Нетёсова с получением знака отличия «За заслуги перед Новосибирской областью». https://ngs.ru/text/science/2021/12/15/70 317 128/. Губернатор Андрей Травников отметил: «Считаю, что Сергеем Викторовичем Нетёсовым была сделана очень важная работа в период, когда мы все нуждались в информации о новом заболевании. Очень важно было донести достоверную информацию, успокоить новосибирцев, и Сергей Викторович выполнял эту миссию». Сергей Викторович не смог выехать на торжественную церемонию и принять награду из рук губернатора Травникова и председателя Заксобрания Шимкива, поскольку у него была пара.