16 марта 2020 года на брифинге для прессы, посвящённом Ковиду-19, генеральный директор ВОЗ доктор Тедрос Адханом Гебрейсус заявил:

Послание было растиражировано в заголовках по всему миру, в том числе Reuters и BBC. 3 мая модератор журнала heute – одного из главных журналов о немецком телевидении – увещевал свою аудиторию той же мантрой в тех же словах:

Из этого понятно, что вера в неопровержимость ПЦР-диагностики настолько сильна, что сравнима с религией, и практически не терпит возражений.
Но хорошо известно, что религия – это про веру, а не про научные факты. И как сказал Уолтер Липпман, дважды лауреат Пулитцеровской премии и, возможно, самый влиятельный журналист XX века, «Там, где все думают одинаково, никто, собственно, не думает по-настоящему».
Итак, чтобы начать, будет уместно вспомнить, что сам Керри Муллис, изобретатель технологии Полимеразной Цепной Реакции (ПЦР), не думал «одинаково». За своё изобретение он получил Нобелевскую премию по химии в 1993 году. К сожалению, Керри Муллис умер в прошлом году в возрасте 74 лет, но нет сомнений в том, что этот великий биохимик считал ПЦР непригодной для определения вирусных инфекций.
Дело в том, что ПЦР разрабатывалась как производственная технология и до сих пор ею является. С её помощью можно наращивать количество определённых ДНК-последовательностей в миллионы и миллиарды раз, но это не делает её диагностическим инструментом для вирусных инфекций.
Как объявление вирусных пандемий на основании ПЦР-диагностики может закончиться катастрофой показано в статье Гины Колата «Вера в быстрые тесты приводит к эпидемии, которой нет», опубликованной в New York Times в 2007 году.

ПЦР-тесты, используемые для определения так называемого Ковида-19 у пациентов, предположительно инфицированных тем, что назвали SARS-CoV-2, не имеют надёжного золотого стандарта, т.е. их результаты нельзя сравнить с бесспорными случаями присутствия или отсутствия данного «вируса».
Это фундаментальное утверждение. Точность тестов должна быть оценена – строго говоря, необходимо оценить их «чувствительность» и «специфичность». Чувствительность определяется как доля больных, для которых тест положителен. Специфичность определяется как доля здоровых, для которых тест отрицателен. И делается это сравнением с т.н. «золотым стандартом», т.е. методом тестирования, дающим максимально правильный результат.
К примеру, для тестов на беременность, золотым стандартом будет сама беременность. Однако, как заметила, например, австралийский эпидемиолог Sanjaya Senanayake в интервью каналу ABC TV на вопрос «насколько точны тесты на Ковид-19»,

Jessica C. Watson из Бристольского университета подтверждает это. В её работе «Интерпретация результата теста на Ковид-19», недавно опубликованной в The British Medical Journal, она пишет, что существует «нехватка такого ясного «золотого стандарта» для тестов на Ковид-19».
Но вместо того, чтобы сделать заключение о непригодности данных тестов для определения SARS-CoV-2 и диагностики Ковид-19, вместо того, чтобы ещё раз подчеркнуть, что только сам вирус, выделенный и изолированный, может быть «золотым стандартом», Watson со всей серьёзностью заявляет, что, «чисто прагматически» такую диагностику Ковид-19, обратите внимание – включающую само ПЦР-тестирование – и можно признать «лучшим из имеющихся золотых стандартов» для ПЦР-тестирования. Но это же ненаучно.
Даже помимо очевидной абсурдности предложения считать ПЦР-тест частью «золотого стандарта» для оценки этого ПЦР-теста, с другими частями «золотого стандарта» тоже возникают неувязки: для диагностики Ковид-19 не существует специфических симптомов. Это признают даже такие люди, как Thomas Löscher, бывший заведующий кафедрой Инфекционных заболеваний и тропической медицины университета Мюнхена и член Федеральной Ассоциации Терапевтов (E-mail от 6 марта 2020).
А если нет чётких отличительных симптомов, присущих именно Ковиду-19, то диагностирование у пациента Ковида-19 – в пику утверждениям Watson – не может использоваться как подходящий «золотой стандарт».
«Эксперты», такие как Watson, как бы забывают, что «золотым стандартом» может быть только бесспорное доказательство присутствия вируса, т.е. его фактическое выделение.
Я cпросил саму Watson, как может диагностирование Ковид-19 быть «лучшим золотым стандартом из доступных», если нет чётких отличительных симптомов, отделяющих Ковид-19 от других заболеваний, а также не является ли сам вирус, т.е. его фактическое выделение – самым лучшим из доступных и возможных золотых стандартов. Но она так и не ответила, несмотря на мои повторные обращения. Также она не ответила на наш комментарий к её статье, содержащий те же самые аргументы, хотя и пообещала 2 июня «ответить позже на неделе, когда освобожусь».

Теперь поставим вопрос так: что в первую очередь требуется для доказательства присутствия вируса (с помощью теста)? Мы должны знать, откуда у нас взялись последовательности РНК, на поиск которых настроен данный тест.
Учебники (такие как White/Fenner. Medical Virology, 1986, p. 9), а также ведущие вирусологи, такие как Luc Montagnier или Dominic Dwyer утверждают, что выделение вирусных частиц есть важная предварительная процедура для доказательства существования как самого вируса, так и того, что РНК некой обнаруженной частицы является РНК этого вируса. Выделение объекта – это отделение его от всего, что им не является. Вспомните, как нобелевский лауреат Мария Складовская-Кюри в 1898 году получила 100 мг хлористого радия из тонн уранита.
Данное обстоятельство связано с тем, что хотя ПЦР-тесты и крайне чувствительны, т.е. могут определить наличие мельчайших кусочков ДНК или РНК, они не помогут определить, откуда эти кусочки взялись. Это должно быть определено ДО создания теста.
И, поскольку эти ПЦР-тесты откалиброваны на поиск определённых генных последовательностей (в данном случае, РНК-последовательностей, поскольку существует мнение, что SARS-CoV-2 является РНК-вирусом), то мы должны быть уверены, что эти последовательности являются частью искомого вируса. А чтобы это узнать, необходимо провести по всем правилам изоляцию и очистку вирусной культуры.
В связи с этим, мы обратились к научным командам, которые предоставили свои работы в ведущие мировые журналы, работы, на которые все ссылаются, когда дело доходит до доказательства существования SARS-CoV-2. Мы попросили сообщить, являются ли фотографии с электронного микроскопа, сопровождающие описания их экспериментов in vitro (в искусственных условиях, «в пробирке»), фотографиями очищенных культур вирусов.
Ни одна из команд не ответила утвердительно. И, что немаловажно, никто не стал отрицать того, что очищение вирусной культуры является необходимым этапом. Они лишь послали отписки, подобные следующей: «Нет, мы не сделали фотографию, показывающую степень очистки» (см. ниже).
Приводим ответы некоторых исследователей на вопрос «показывают ли ваши фотографии с электронного микроскопа очищенную культуру вируса?»:

Исследование 1: Leo L. M. Poon; Malik Peiris. “Emergence of a novel human coronavirus threatening human health” «Появление нового коронавируса человека, угрожающего здоровью людей». Журнал Nature Medicine, Март 2020
Отвечает: Malik Peiris
Дата: 12 мая 2020
Ответ:“The image is the virus budding from an infected cell. It is not purified virus.”
«Фотография показывает вирус, выходящий из инфицированной клетки. Это не очищенная культура вируса»

Исследование 2: Myung-Guk Han et al. “Identification of Coronavirus Isolated from a Patient in Korea with COVID-19”
«Идентификация коронавируса, выделенного от пациента в Корее с Ковид-19», журнал Osong Public Health and Research Perspectives, февраль 2020
Отвечает: Myung-Guk Han
Дата: 6 мая 2020
Ответ: “We could not estimate the degree of purification because we do not purify and concentrate the virus cultured in cells.” «Мы не могли оценивать степень очистки, поскольку мы не очищаем и не собираем вирус, выращенный в клетках».

Исследование 3: Wan Beom Park и др. “Virus Isolation from the First Patient with SARS-CoV-2 in Korea”, «Выделение вируса из первого заболевшего от SARS-CoV-2 в Корее», Journal of Korean Medical Science, 24 февраля 2020
Отвечает: Wan Beom Park
Дата: 19 марта 2020
Ответ: “We did not obtain an electron micrograph showing the degree of purification.” «мы не сделали фотографию с электронного микроскопа, показывающую степень очистки».

Исследование 4: Na Zhu и др. “A Novel Coronavirus from Patients with Pneumonia in China”, «Новый коронавирус из пациентов с пневмонией в Китае», New England Journal of Medicine, 20 февраля 2020
Отвечает: Wenjie Tan
Дата: 18 марта 2020
Ответ: “[We show] an image of sedimented virus particles, not purified ones.” «Мы показываем фотографию осевших вирусных частиц, не очищенных».

Что касается упомянутых работ, то очевидно, что предоставленные фотографии – это конечный результат экспериментов, что не существует неких дальнейших результатов, с которых они могли бы сделать фотографии. То есть, если авторы исследований признают, что фотографии в их работах не показывают очищенный вирус, то они однозначно не располагают таковым. (Здесь нужно упомянуть, что некоторые исследователи используют термин «выделение», но процедуры, которые описываются в их статьях не являются процедурами настоящего выделения (очистки) вируса. Следовательно, происходит подмена термина «выделение»).
Таким образом, авторы четырёх, основных на начало 2020 года исследований, заявляющих об открытии нового коронавируса, признают, что у них нет доказательств того, что вирусный геном получен из частиц – хоть вирусоподобных, хоть обломков клеток, хоть очищенных, хоть неочищенных – вообще из частиц какого-либо рода. Другими словами, существование вируса SARS-CoV-2 есть предмет веры, а не факт.
Мы также связались с доктором Чарльзом Калишером (Charles Calisher), опытным вирусологом. В 2001 году журнал Science опубликовал «пламенное обращение … к молодому поколению» от нескольких ветеранов вирусологии, в том числе Калишера, в котором говорилось:

Поэтому мы поинтересовались у доктора Калишера, знает ли он хоть об одном исследовании, в котором SARS-CoV-2 действительно выделен и должным образом очищен. Вот его ответ:

Всё это значит, что невозможно заключить, что последовательности РНК генов, которые исследователи получили из проб пациентов в ходе этих пробирочных исследований, и на поиск которых настроены ПЦР-тесты, являются характерными для конкретного вируса – в данном случае, SARS-CoV-2.

В добавок, не предоставлено научного доказательства того, что эти РНК-последовательности связаны с появлением симптомов того, что назвали Ковид-19.
Чтобы установить такую причинно-следственную связь, помимо выделения и очистки вирусной культуры, абсолютно необходимо провести эксперимент, удовлетворяющий четырём постулатам Коха. Но до сих пор никто этого не добился, о чём писали Amory Devereux и Rosemary Frei в OffGuardian.
Необходимость выполнить постулаты Коха в отношении SARS-CoV-2 демонстрируется не в последнюю очередь тем фактом, что такие попытки на самом деле предпринимались. Но даже исследователи, заявившие о том, что выполнили постулаты, на самом деле не преуспели в этом.
Как пример, укажем на публикацию в журнале Nature от 7 мая. Помимо того, что процедуры, использованные в исследовании, сводят на нет его научную ценность, оно не выполнило ни один из постулатов.
К примеру, мыши – как утверждалось, заражённые – не показали ни одного относящегося к делу симптома, ничего, относящегося к пневмонии. А это должно было произойти, согласно третьему постулату Коха, если мы имеем дело с опасным и потенциально смертельным вирусом. Небольшие «взъерошивания» и «потеря веса», которые временно наблюдались у животных, не могут приниматься в расчёт, поскольку могли быть вызваны самой атмосферой эксперимента и прошли. Также, ни одно животное не умерло, кроме тех, которых умертвили для проведения вскрытия.
И давайте не забывать: эти эксперименты должны были быть проведены до разработки теста, а не после.

Показательно, что ни один из ведущих немецких представителей официальной теории о SARS-CoV-2/COVID-19 – Институт Роберта Коха, Alexander S. Kekulé (Университет Галле), Hartmut Hengel и Ralf Bartenschlager (Немецкое общество вирусологии), ранее упомянутый Thomas Löscher, Ulrich Dirnagl (Charité Berlin) или Georg Bornkamm (вирусолог, почётный профессор Мюнхенского Helmholtz-Zentrum) – не смогли ответить на следующий вопрос, который я им отправил:

Было бы неправильно не упомянуть тот факт, что мы всё-таки «достучались» до Charité – работодателя Кристиана Дростена (Christian Drosten), самого влиятельного вирусолога Германии в отношении COVID-19, советника Правительства Германии, соавтора ПЦР-теста, который был «принят» (не «проверен», а «принят»!) ВОЗ для применения по всему миру. Нам пришлось ждать месяцы, пока мы не получили ответ 18 июня 2020 года, и то с помощью берлинского юриста Viviane Fischer.
На вопрос «Уверены ли в Шарите, что были проведены подходящие процедуры выделения и очистки вируса?» Шарите признали, что не использовали очищенную вирусную культуру.
И хотя они утверждают «Вирусологи в Шарите уверены, что тестируют именно на вирус», в своей статье (Corman и др.) они указывают:

Это значит, что [, используя пробы и супернатант, а не очищенную вирусную культуру,] они просто предполагают, что РНК принадлежит вирусу.
По удивительной случайности, цитируемая статья Кормана и др., опубликованная 23 января 2020 года, не прошла через стандартную процедуру экспертной оценки. Более того, эксперименты, описанные в ней, не сопровождались контрольными тестами. А ведь экспертная оценка и контрольные тесты – это то, что делает научную работу по-настоящему обоснованной.

Вне всякого сомнения, невозможно узнать количество ложно-позитивных результатов ПЦР-тестов без широкого тестирования здоровых людей, отсутствие инфекции у которых подтверждено независимым от ПЦР способом (для этого и служит «золотой стандарт», которого в данном случае нет).
Поэтому неудивительно, что появился ряд исследований, показывающих иррациональные результаты тестирования. Например, уже в феврале органы здравоохранения китайской провинции Гуандун сообщали, что люди, полностью восстановившиеся после проблем со здоровьем, которые власти связывают с COVID-19, получившие отрицательные результаты тестов, начинали опять показывать положительные результаты. Через месяц, в статье в журнале Journal of Medical Virology, было показано, что 29 из 610 пациентов больницы в Ухане получали от 3 до 6 результатов, которые «прыгали» с положительного на отрицательный и на «неопределённый». Третьим примером можно привести исследование в Сингапуре, где у 18 пациентов тесты делались практически каждый день и у большинства положительные результаты сменялись отрицательными и обратно на положительные как минимум один раз, а в случае одного пациента – 5 раз.
Даже Wang Chen, президент Китайской Академии медицинских наук, признал в феврале, что точность ПЦР-тестов составляет «лишь 30-50 процентов». Sin Hang Lee из Молекулярной диагностической лаборатории в Милфорде отправил(а) письмо в группу ВОЗ по реагированию на коронавирусную угрозу и Anthony S. Fauci 22 марта 2020 года в котором указывалось:

Другими словами, даже если мы теоретически предположим, что ПЦР-тестирование вообще способно определять вирусную инфекцию, эти конкретные тесты фактически бесполезны, они только приводят к необоснованным страхам среди людей, получивших «положительный» результат.
Это становится тем более очевидным, если обратиться к такому показателю, как PPV – прогностическая ценность положительного результата, positive predictive value. PPV показывает вероятность того, что человек с положительным результатом действительно заражён данным вирусом. PPV зависит от двух величин: распространённости вируса в популяции и специфичности теста (процент здоровых людей, для которых тест показывает правильный, отрицательный результат – т.е. для теста со специфичностью 95% ошибочно положительных результатов будет 5 из 100).
Для конкретно данной специфичности, чем выше распространённость, тем выше PPV.
В этой связи рассмотрим статью от 12 июня 2020 года в журнале Deutsches Ärzteblatt, где были рассчитаны показатели PPV для трёх разных сценариев распространённости вируса.
Выводы статьи нужно рассматривать, несомненно, с особой осмотрительностью, не упуская из виду, что специфичность тестов невозможно в принципе установить в отсутствие «золотого стандарта», а также то, что в статье принята за основу специфичность, рассчитанная в работе Джессики Уотсон (Jessica Watson), работе, по нашему мнению, лишённой научной ценности, как указывалось выше.
Но даже абстрагируясь от этих соображений и предполагая, что принятая специфичность в 95% соответствует истине и что мы можем узнать распространённость вируса, даже рупор медицинского мэйнстрима журнал Deutsches Ärzteblatt сообщил, что ОТ-ПЦР тесты на так называемый SARS-CoV-2 могут иметь «шокирующе низкий» PPV.
В одном из сценариев, с распространённостью вируса в 3%, PPV оказывается равным всего лишь 30%, что означает, что из 100 людей с положительным результатом теста 70 – не инфицированы. Тем не менее, им предписывается карантин, критически замечает Ärzteblatt. Во втором сценарии, с распространённостью вируса в 20%, PPV оказывается равным 78%, т.е. 22% положительных результатов ложные.
Это означает, что, если мы возьмём 9 миллионов людей во всём мире, которые на данный момент считаются «ковид-положительными» – предполагая, что истинно-положительные действительно имеют вирусную инфекцию – мы получим около 2 миллионов ошибочно диагностированных людей.

Всё это прекрасно подтверждается тем фактом, что CDC (Centers for Disease Control and Prevention, американское ведомство по борьбе с эпидемическими заболеваниями) и FDA (U.S. Food and Drug Administration [аналог Роспотребнадзора]) в своих документах признают так называемые «SARS-CoV-2 ОТ-ПЦР тесты» непригодными для диагностики SARS-CoV-2.
В документе «CDC 2019-Novel Coronavirus (2019-nCoV) Real-Time RT-PCR Diagnostic Panel» (Экспертная группа CDC по диагностике нового коронавируса 2019-nCoV с помощью ПЦР в реальном времени и обратной транскрипцией) от 30 марта 2020 года говорится:

FDA признаёт, что:

Стоит отметить, что в инструкциях по использованию ПЦР-тестов также можно прочесть, что они не предназначены для диагностических целей, например, в тестах фирм Altona Diagnostics and Creative Diagnostics (SARS-CoV-2 Coronavirus Multiplex RT-qPCR Kit).
Также можно процитировать представление продукта компании TIB Molbiol, модульной тестовой системы LightMix, созданной на основе протокола «Кормана и др.» и распространяемой компанией Roche:

Имеется также причина заключить, что ПЦР-тесты от Роше и других не способны даже определять гены, на которые они нацелены.

Более того, в документах «Описание продукта» тестов RT-qPCR для SARS-CoV-2 говорится, что они являются «тестами, определяющими качественные характеристики» («qualitative tests»), хотя буква «q» всегда означала «quantitative», т.е. количественные тесты. Поскольку эти тесты не являются количественными, то они не могут показать, как много вирусных частиц в теле.
Это решающий пункт, поскольку для того, чтобы даже начать разговор о фактическом заболевании как явлении реальной жизни, а не лабораторных экспериментов, у пациентов должны быть миллионы и миллионы вирусных частиц, активно размножающихся в их телах.
Т.е. CDC, ВОЗ, FDA, Институт Роберта Коха могут предполагать, что тесты способны определять т.н. «вирусную нагрузку», т.е. количество вирусных частиц в теле. «Но это никогда не было доказано. Это ошеломляющий скандал» пишет журналист Jon Rappoport.
И это не только потому, что термин «вирусная нагрузка» – обман. Если вы бросите где-нибудь за обеденным столом вопрос «что такое вирусная нагрузка?», люди вам ответят, что это, наверное, количество вирусов, циркулирующих в крови. Как же они удивятся, если узнают, что считаются не вирусы, а [фрагменты] молекул РНК.
Чтобы окончательно подтвердить, что ПЦР-тест способен определить, насколько человек «нагружен» вирусом, вызывающим заболевание, необходимо провести следующий эксперимент (а этого до сих пор не случилось):
Вы берёте, скажем, несколько сотен или тысяч человек и проводите забор анализов. Делаете так, чтобы люди, проводящие забор анализов, не являлись людьми, проводящими дальнейшие тесты. Тестировщики не должны знать чьи анализы они тестируют и в каком состоянии были эти люди. Они делают свои ПЦР-тесты, сообщают, какие вирусы и в каком количестве они нашли. Затем оказывается, например, что в пациентах 29, 86, 199, 272, и 293 найдено большое количество того, что тестировщики заявили как вирус. Теперь мы открываем карты и смотрим, в каком состоянии эти пациенты. Они все должны быть тяжело больны из-за большого количества вирусов, размножающихся в их телах. Но больны ли они? Или здоровы как быки?
С помощью ранее упомянутого юриста Viviane Fischer я связался с Charité и задал, среди прочего, вопрос, является ли тест, разработанный «Корман и др.» – так называемый «Drosten PCR test» – количественным тестом. Но в Charité не захотели отвечать на этот вопрос «да». Они написали:

Более того, «Drosten PCR test» использует неспецифичный набор реактивов для определения Е-гена [кодирующего белок оболочки вируса, Envelope protein] как предварительный, в то время как Институт Пастера использует тот же самый набор как заключительный.
Согласно исследованию Корман и др. E-генный набор реактивов скорее всего определяет все азиатские вирусы, в то время как второй набор в обоих тестах предполагается как более специфичный для генных последовательностей, обозначенных как SARS-CoV-2.
Помимо того, что это под большим вопросом – зачем иметь в составе теста на SARS-CoV-2 тест на любые азиатские вирусы, в апреле ВОЗ изменила правила, и рекомендовала считать положительным результатом даже срабатывание только E-генного набора (который, напомним, определяет любые азиатские вирусы!)
[примечание переводчика: хотя в указанном исследовании действительно говорится "all Asian viruses are likely to be detected", возможно, судя по контексту, имеется в виду не "все азиатские вирусы", а "все азиатские коронавирусы, происходящие от летучих мышей". Таких только в лаборатории в Ухане около ста. Но насколько это раздувает статистику конкретно по SARS-CoV-2 должны сказать специалисты-биологи]
Это значит, что подтверждённый неспецифический результат теста нам официально «впаривают» как специфический.
Такое изменение правил увеличило количество «инфицированных». Тесты, использующие Е-генный набор, производят, например, Roche, TIB Molbiol и R-Biopharm.

Другой важной проблемой является то, что многие ПЦР-тесты имеют значения Cq (cycle of quantification, т.е. количество необходимых циклов амплификации) более 35, а некоторые, включая «Drosten PCR test», имеют Cq, равное 45. Значение Cq показывает, сколько циклов репликации ДНК необходимо, чтобы было возможным различить присутствие той или иной последовательности в пробе.

MIQE значит «Minimum Information for Publication of Quantitative Real-Time PCR Experiments» – «Минимум информации для публикации результатов экспериментов с количественными ПЦР», это набор правил, позволяющих оценивать научные статьи, касающиеся вопросов количественных ПЦР, или, как их ещё называют, ПЦР реального времени. (Real-Time PCR или quantitative PCR, или qPCR).
Изобретатель ПЦР Кэри Муллис соглашался с этим, утверждая, что

Руководство MIQE было разработано под началом Стивена Бастина (Stephen A. Bustin), профессора молекулярной медицины, всемирно известного эксперта по количественной ПЦР и автора книги «A-Z of Quantitative PCR», которую называют «библией qPCR».
В недавнем подкаст-интервью, Стивен Бастин указал, что «использование произвольных ограничений на Cq не идеально, поскольку они могут быть либо слишком малы (что сокращает правильные результаты), либо слишком велики (что увеличивает количество ложно-положительных результатов)».
Он утверждает, что нужно ориентироваться на значения в третьем и четвёртом десятке, и озабоченность в смысле надёжности результатов должны вызывать любые тесты с Cq выше 35.
Если Cq слишком высока, то становится сложно отличить сигнал о наличии заданной последовательности от фоновых шумов, по причине, например, реакций праймеров и флуоресцентных образцов, и поэтому вырастает вероятность ложно-положительных результатов.

Более того, помимо прочих факторов, которые могут повлиять на результат, ещё до начала, собственно, ПЦР, т.е. полимеразной цепной реакции, если вы ищете РНК-вирус (каковым, предположительно, является SARS-CoV-2), то его РНК должна быть превращена в соответствующую ДНК (сДНК) с помощью фермента обратной транскриптазы (отсюда «ОТ» в названии теста ОТ-ПЦР).
Но этот процесс «широко признан неэффективным и неустойчивым» как указывала Jessica Schwaber из Центра коммерциализации регенеративной медицины в Торонто в своей статье 2019 года, написанной в соавторстве с двумя коллегами-исследователями.
Стивен Бастин рассуждает о проблемах ПЦР-тестирования в сходной манере. Например, он указывает, что количество сДНК, полученного от одного и того же количества РНК в ходе процесса обратной транскрипции, может различаться до 10 раз (см. указанное интервью).
Учитывая то, что количество ДНК-последовательностей на каждом цикле удваивается, даже незначительное начальное отклонение приводит к огромным отклонениям в результате, сводя на нет его надёжность и информативность.

Так каким образом получается, что те, кто утверждает высокую ценность ПЦР-тестирования для диагностики так называемого COVID-19, в упор не видят глубинных несоответствий этих тестов заявленным целям – даже когда их припирают к стенке этими несоответствиями? Казалось бы, апологеты гипотезы о новом коронавирусе должны были разобраться с этими вопросами до того, как выкидывать на рынок эти тесты и погружать весь мир в локдаун, хотя бы потому, что это вопросы, которые моментально приходят на ум любому, у кого есть хоть малейший проблеск научного понимания.
Поэтому на ум неумолимо приходит мысль о том, что в этом «забытьи» о научных принципах решающую роль играют финансовые и политические интересы. Нотабене: ВОЗ имеет финансовые связи с фарминдустрией, как показал British Medical Journal в статье 2010 года. И эксперты утверждают, что «печально известная коррумпированность и конфликты интересов в ВОЗ продолжаются, более того – разрастаются». CDC, если взять другого крупного игрока, тоже не лучше.
В конечном итоге, причины и возможные мотивы этих игроков остаются в области догадок. С другой стороны, многие участники коронавирусной истории действуют всё-таки из благих побуждений. Но наука неумолима: цифры статистики, генерируемые ОТ-ПЦР тестированием ни в коей мере не оправдывают терроризирование людей, получивших положительный результат, а также введения локдаунов, которые отбрасывают людей в бедность и отчаяние, а некоторых даже толкают к самоубийству.

Положительный результат может иметь серьёзные последствия и для конкретного пациента, потому что в этом случае все не-вирусные причины заболевания исключаются и начинается «лечение» высокотоксичными препаратами и инвазивной вентиляцией лёгких. Для людей в возрасте и с хроническими заболеваниями такое лечение может оказаться фатальным, как мы показали в статье «Фатальная терапия».

Без сомнения, дополнительная смертность вызвана подобным «лечением» и ограничительными мерами (локдаунами). В то же время, статистика жертв Ковид-19 раздувается за счёт пациентов, умерших от самых разнообразных заболеваний, записанных как «Ковид-19» лишь по причине положительных результатов ПЦР-тестирования, адекватность которого под огромным вопросом.