Суть состояния мира, 99% людей в нем, стран и народов — иго, плен, кольцо.
Иго тем большее, что осуществляется оно не оружием, а коварно, исподволь — словами и образами, взглядами и намеками. Оружием тоже, это бывает, но во вторую очередь, лишь когда первое не срабатывает, а оно в большинстве случаев срабатывает.
Иго не статично, у него есть генезис — оно исторически целенаправленно движется. Целью является абсолютная несвобода, абсолютное страдание, тьма — несвобода и страдание настолько внутрисознательные и настолько глубокие, что избавиться нельзя будет даже в фантазии. Это трудно, но уже можно представить, это уже просматривается в неких феноменах, контурах, которые если продлить, то становится видно.
Абсолютное страдание диалектично и дифференциально. Оно балансирует на грани исчезновения самой сознательной (=человеческой) сущности: страдание и несвобода предельны, человек почти исчезает, но не исчезает, остается, откатывается на дифференциальную величину и продолжает быть — иначе кто будет страдать? Такова модель, бизнес-проект мира.
Это грядет, это будущее нескольких десятков лет. В чем-то и в ком-то человеческая сущность будет утрачена. В каких-то пластах. Это уже происходит, но это побочный эффект и погрешность, и ошибаются те, кто думает, что это главное, что это и есть задача.
Субъект ига, кто это или что это — вот первоочередной вопрос.



Субъект ига не единичен. В нем есть исходный и производные уровни (он — пирамида).
В своем исходном уровне он трансцендентен — я лишь указываю, но не называю и не раскрываю его в этом манифесте (онтологический аспект — отдельный сложный текст, даже не текст, но целый курс).
На производных уровнях он устроен отчасти подобно платоновскому государству:
1) Есть жрецы, которые знают о трансцендентном, которые владеют сокрытой ими традицией. Попросту говоря, владеют подлинным знанием об устройстве мира, владеют сохранившимися с древности источниками — физически владеют, хранят книги. Они занимаются поклонением и служением трансцендентному и транслируют его волю. Средоточием этой группы является известное жреческое государство.
2) Есть воины — люди, исторически выработанной психической спецификой которых является абсолютная жестокость. Это сохранившаяся и обретшая мировое значение аристократия, в основном (или исключительно) англосаксонская. Они инициируют и ведут войны, а также держат мировую империю военной и финансовой силой.
3) И есть «ремесленники» — люди, непосредственно осуществляющие массовое действие ига, его ключевую по значимости, ментальную, собственно колдовскую часть (они говорят и заколдовывают). Они растворены в мире, они присутствуют везде: в администрациях, в советах директоров, в школах, в законодательных органах, в научных советах… И везде они управляют, руководят. Принимают или подсказывают решения, назначают цены, корректируют курсы, распределяют средства, создают или редактируют законы, утверждают или отклоняют темы исследований… И везде, по сути, они просто говорят, убедительно говорят, подсказывают. Особенностью этих людей является то, что навык нейро-лингвистического программирования у них передается по наследству.
Не подобным платоновскому государству в этих уровнях является то, что они не строго разграничены, несколько смешаны и переплетены. Кроме того, наиболее значима среди них не первая, а третья группа, обеспечивающая работу основного, массового орудия ига — лжи, иллюзии.



Обычному, трудящемуся, стремящемуся, для чего-то куда-то торопящемуся, и всегда не достигающему и не успевающему, и в итоге страдающему человеку кажется, что причиной страдания является он сам. Мир кажется устроенным в общем хорошо. Это позиция является культивируемой и поэтому массовой.
Но если случается, что человек освобождается из-под действия иллюзии, то он оказывается постепенно (не в миг, не как в сказке — слишком это сложно) как бы в темном гроте. Вместо мира «в общем хорошего», красочных и привлекательных вещей и событий он видит черное: манипуляции, обман, яд, подмену, как будто мир это фантастическая, нереальная перверсия, как будто фотография сменилась ее негативом. А дальше (остановиться, начав видеть, невозможно) он видит чудовищную, щупальцами пронизывающую весь мир, сверху вниз, сквозь государства и народы — власть, действие субъекта ига. И вот: перверсия — не ошибка, не случайность, не недоразумение, она организована, она не сон. Перверсия — сама действительность. А прежде казавшийся хорошим мир — сон.



«Этого не может быть» — вот мысль, резюмирующая восприятие и переживание мира у человека, обретшего способность видеть суть, понимать действительность. Как эти люди постоянно, даже несознательно, как будто под действием тайного управляющего ими существа, умело и непрерывно манипулируют — подменяют понятия, уводят разговор в сторону, как-то психически давят и незаметно, исподволь властвуют, заставляют — как это у них получается, как я этого не замечал ранее, и как этого никто, почти никто не замечает? И это во всем, снизу вверх, и здесь и «там», из этого складываются все управляющие людьми, образующие жизнь решения, из этого формируются общественные институты во всех направлениях — экономика, образование, медицина, семья… То, что люди производят и покупают, как зачарованные, то, что едят, то, как учатся и лечатся, отдыхают и воспитывают детей, живут в семьях — во всем абсурд, отсутствие не то чтобы истин, но хотя бы здравого смысла. Люди изнурительно работают, но то, что делается в половине случаев — бессмыслица или идиотизм; берут кредиты и тратят труд и жизнь на то, что устарело, не нужно, опасно и вредно; постоянно болеют; затрачивают огромные средства и время на образование, но выпускники не знают элементарных вещей, уровень невежества прогрессирует; заставленные автомобилями, стоящие в пробках задыхающиеся города… И все это вместо того, чтобы как минимум разумно строить жизнь, на что цивилизационные ресурсы даже полувековой давности были исчерпывающе достаточными.
Отдельно значимым проявлением ига является саботаж и подмена прогресса — во всех областях, кроме информационных технологий, нужных для внутрисознательного действия ига (это целая тема). Автомобильный транспорт — характерный пример. Люди пользуются индивидуальными автомобилями, сам принцип которых (большая тяжелая повозка на поршнях со сжигаемым топливом) технически и организационно относится к 19 веку и устарел уже к середине 20 в. Полутора-двухтонные предметы, перевозя в 70% случаев по одному человеку, занимают по 20 кв. м. дороги, в городах еле двигаются, цена же такого предмета — зачастую как небольшой дом для семьи (а инфраструктура съедает целыми кусками бюджеты стран и городов). Но люди не замечают абсурда, очевидного даже практически, изнутри ситуации, и тем более не замечают саботажа прогресса, не задают простой, детский по простоте вопрос: почему, например, в 20 в. автомобили сменили гужевой транспорт, но в 21-м, спустя 100 лет (!), подобного даже не предвидится, более того, ответственные лица на уровне главы государства заявляют о прогрессивных планах строительства каких-то автострад к какому-то 2030-му году… Безумие, абсурд. Дело не в том, чтобы автомобили немедленно сменить — это лишь простой пример, удобный наглядностью, а не какое-то концептуальное направление (в здравоохранении, образовании, производстве питания — страшные вещи, но об этом кратко не рассказать). Дело в том, что прогресс как таковой каким-то невидимым образом подавляется, но что еще важнее — искоренена сама его идея. Дети мечтают, что став взрослыми купят автомобиль, и никто им не отвечает ласково, что это нелепо. Заколдованно-замороженное человечество, которое забыло, что такое качественное изменение базовых условий труда и быта, которое убедили, что прогресс это когда бусы с экранами после бус с кнопками. И это просто пример, просто отдельный аспект, один из множества и множества других…
Абсурд во всем — и при этом именно подмена, а не случайность, целенаправленное искажение, а не недоразумение. Это видно изнутри, в малом масштабе, в рамках любой деятельности. Везде прослеживается какая-то одна и та же по своей природе тонкая нить деструкции и подмены, цепочка абсурда. Последовательно и очень длинно, по-малому, от одного к другому, от каких-то высказанных слов — к мнению, от мнения — к решению, от решения — к правилу, от правила — к закону… Миллионами слов, намеков, нашептов, и от них — действий и вещей, образующих в итоге цепь, колесо, иго абсолютной, мировой тюрьмы. Как, что это за фантастический морок?
Как будто невесомость. Падение, черная пустота — и человек не может жить. С фундаментальным игом нельзя соглашаться, нельзя мириться — невозможно по человеческой природе. Мир с ним невозможен.
Ничтожество = достоинство. Яд = пища. Мусор, хлам, морально устаревшая техника, уничтожающая здоровье, провоцирующая грязь и нищету = ценность, прогресс, «21-й век». Морально-психические отклонения, клинический бред = права человека. Черное = белое. Какой-то мистический бульдозер как будто скомкал и перевернул сущее, переместил низкое наверх, и наоборот — высокое вдавил в грязь. И сформировал под конец, настоящий конец истории, то, что является, всегда являлось ее целью — абсолютную надчеловеческую власть, самим смыслом которой является абсолютное искажение истин, образующее в сознательном существе, в человеке, абсолютное страдание (основание этого, конечно, трансцендентно). И вкрадчиво кто-то непрерывно внушает, что это нормально, это на века, и это хорошо и прекрасно, главное подстроиться… «Начните с себя, займитесь бизнесом…».
Вывод? Что делать?
Вы ответили. Правильно. Иначе просто нельзя, нет смысла.
Но прежде всего надо знать. Что значит знать? Сразу, наперед: знать значит узнать, выведать то, чем владеет первая группа — о трансцендентной, онтологической основе субъекта.



Представленная схема (упрощенно: злая мировая элита — страдающее человечество), именно в рамках изложенного, конечно, не нова. В современной России, в контексте геополитического поражения СССР, она осмыслена и уже многократно, в различных версиях высказана. Есть КОБ, есть «Суть времени». Есть очень глубокие выступления (=лекции) А. И. Фурсова, В. Ю. Катасонова и других. Есть, в конце концов, концептуально сильное консервативное движение, центральной фигурой которого является философ А. Г. Дугин. Многие люди в России, даже не знакомые с профессиональными публикациями и выступлениями, интуитивно понимают, угадывают эту схему — просто эмпирически, изнутри жизни.
Диапазон версий определяется в пространстве между коммунистической и религиозной позициями. Я называю так не сами версии, но аспекты, которые даны в них в тех или иных комбинациях, ближе в ту или другую сторону. Важно, что при разнообразии версий во всех них есть общий недостаток: 1) отсутствует или 2) не доведен до конца \ свернут в сторону онтологический уровень. Что такое онтологический уровень? Это вопрос: как иго и его субъект связаны с устройством мира как такового — с тем в мире, что образует его единую основу, его смысл. Ответ на этот вопрос либо не дается — просто не замечается его предмет, либо дается с методологическими и концептуальными искажениями — подменяется предмет.
С одной стороны мир остается понимаемым привычным для большинства людей материалистическим способом. Иго (субъект, элита) интерпретируется как чисто политическая сила — или локально-историческая (буржуазия, модерн, Запад), или длиннее — как общеисторическая (жрецы как пан-историческая традиция в КОБе). Т. е. мыслится, что в хорошем — или нейтральном, но способном быть хорошим — мире когда-то возникла плохая элита и узурпировала его, превратила в тюрьму. Элиту надо выгнать, и мир станет свободным и опять хорошим. В принципе эта схема присутствует уже в марксизме. Онтологический предмет здесь отсутствует: основа сущего не используется как понятие, вопрос о связи зла с ним не ставится — онтологии нет. Пафос: освободить мир; политическая победа и освобождение без воздействия на мир.
В других случаях идея искажения (просматриваемая в первом) углубляется так или иначе на религиозной, монотеистической основе. Искажение фундаментально, т. е. искажено само сущее, а иго понимается как производный момент фундаментального зла — онтология вроде есть. Однако вопрос о природе ига и борьбе с ним зажат специфическими рамками христианской онтологии: восстановление принципиально индивидуировано (спасение), мир это «мирское», борьба до победы невозможна, зло в мире неискоренимо и тем самым де-факто санкционируется — можно только наблюдать. Это, конечно, не манифестируется, но так или иначе подразумевается. В итоге тематика мира профанируется, т. е. лишается онтологической основы, возникает что-то вроде компромисса — два града, церковь, возможность взаимодействия и даже где-то какой-то борьбы, однако не за мир, не за правду в ее подлинном смысле, но в лучшем случае за традицию, а по-настоящему — за «души», для «там», для вечности. Это сворачивание и подмена: онтологический предмет — основа мира — выводится за рамки мира, за рамки времени, и по сути подменяется, перестает быть в мире его основой. Это чисто методологический трюк. В результате связь зла с основой мира оказывается недоступной как предмет. Откуда зло берется, откуда берется иго, как ответить на этот вопрос изнутри собственно креационистской концепции, являющейся онтологическим ядром монотеизма, вне дополняющего ее чисто мифологического контента, сводящего зло в устройстве мира к произвольным действиям неких персон, к сюжету — непонятно, скрыто. В итоге, собственно мифологический сюжет и остается, исключительно как наблюдаемый (можно только тактически действовать) или консервируемый в качестве традиции — иное в отношении мифологии невозможно. Онтологический потенциал не используется. Пафос: восстановить традицию; сплотиться для спасения, для сохранения традиции, но без победы над игом в мире.
Есть структуралистский вариант, когда онтология дрейфует в семиотику и теорию цивилизаций. Предмет онтологии превращается в мирвоззренческую систему, матрицу, которая исторически принципиально вариативна — язык-культуру-цивилизацию-логос. Каждая такая система — «онтология». Речь об онтологии идет в множественном числе: «онтологии», «логосы». Мир же как таковой, как единое, имеет статус скорее как чистая материя или вещь в себе. Логосы борются и сменяют друг друга, в контексте чего этот вариант может совмещаться с религиозным направлением: тогда переход между логосами совпадает, например, с этапами креационистско-эсхатологического генезиса или какими-нибудь древнеиндийскими концептами. Эта линия философски интересна и важна в истории философии, но это для науки, а не для борьбы, и я отвечу почему — потому что субъект ига является сквозным для цивилизаций и языков. Пафос в этом варианте: сменить цивилизацию.
Еще раз, в чистом виде эти случаи не даны, они смешаны: одно выводится на первый план, другое подразумевается, прослеживается и т. п.



Итак, понимание ига состоялось, оно развернуто, у него есть традиционная, даже историческая концептуальная база, но нужен существенный методологический аппгрейд — его нужно онтологически дополнить.
Почему важна именно онтология? Почему изначально я утверждаю, что иго связано с основой мира?
Прежде всего, этому утверждению предшествует не тезис, но интуиция. Это трудно тетически, последовательно раскрыть, нужен живой разговор. Это чисто эмпирическое (=множественное, фактическое) видение того, насколько фундаментальным является зло, насколько тотально им пронизана сама природа вещей, само пространство, сами случайности (события и микрособытия), даже естественного и бытового характера — насколько изоморфны друг другу и взаимоорганичны «случайное» зло вещей и политическое зло ига. Наконец, сама оценка ига как феномена, делающего невозможной человеческую природу и саму жизнь, требует предельно глубокого его понимания — видения связи ига с самим устройством мира.
И вот, я постулирую: иго не произвольно, оно не ошибка, не грехопадение, не искажение мира. Оно не появилось в мире однажды — оно есть изначальный смысл мира как такового, его энтелехия.
Оно не есть преступление коварной и корыстной элиты, которую можно было бы чисто политически победить (марксизм+). Оно не есть искажение традиции или иерархии, которое можно исправить и все вернуть на новом уровне (консерватизм). Также оно не есть бесцельно-бесконечное дхармическое блуждание-страдание (как в буддизме). Оно исторично: это часть и предельный этап пространственно-исторического устройства мира. Собственно оно было всегда, но к нашему времени достигло или почти достигло апогея, что выражено предельно комплексным, внутрисознательным и в перспективе абсолютным уровнем его действия.
В указанном постулате (исторически не новом, но утраченном и имеющем особенные, новые основания именно в современности) — главное, в чем я вижу отличие предлагаемой мною системы от известных версий.



Коллективный субъект ига знает и всегда знал об онтологических основаниях самого ига (по-разному, конечно, с разной степенью четкости на разных уровнях). На этом строится его власть. Он просто знает, как устроен мир. Большинство же людей в современном мире не знают, как устроен мир. Не знают не в каком-то идеологическом или ином гуманитарном смысле, а в комплексном, настоящем, прямом смысле — в смысле базового представления о пространственно-исторической реальности, в том числе физической, даже геометрической.
Задача, которую я ставлю — если это возможно хоть как-то, если это не пустая мечта, если есть шанс (некая фундаментальная воля, только лишь действием которой возможна борьба) — заключается в том, чтобы 1) выведать знание об устройстве мира и 2) получить доступ к трансцендентальному уровню субъекта ига — лишить приоритета современных жрецов. Тогда, может быть, от них, от их уровня, сверху вниз, посыпется вся структура этого субъекта. Пафос: сменить мир; через связь с трансцендентным и на основе знания об устройстве мира — техническое воздействие на мир и смена мира не в цивилизационном, а в онтологическом смысле.



Я утверждаю, что задача 1) из этих двух выполнима теоретически. Т. е. искомое знание доступно как теория. Укажу основные этапы.
Во-первых, это экспликация настоящего смысла креационистской концепции, который религиозными монотеистическими учениями завуалирован.
Во-вторых, построение онтологической теории пространства (источниками которой укажу апории элеатов и феноменологию, проективную геометрию и теорию эфира), которая по каким-то причинам не состоялась в конце 19-го — начале 20-го вв., и демонстрация принципиально иной, чем доминирующая, картины мира.
В-третьих — синтез антропологии и теологии, альтернативных привычным и навязываемым гуманитарным и христианским схемам, а также теории власти между ними: экспликация того, что такое человек, как сущность, и как человеческая сущность и мировая власть образуют единый механизм устройства мира, самого творения.



Я делаю это обращение для связи и работы с людьми — я могу и предлагаю содержательно и системно раскрыть названные этапы.
Общее направление можно указать так — реанимация реального, не мифологического гностицизма. В связи с этим я хочу упомянуть учение Гейдара Джахидовича Джемаля, настоящим смыслом которого, несколько вопреки монотеизму, декларировавшемуся самим автором, является, как я утверждаю, именно гностицизм. Во многих принципиальных позициях предлагаемая система расходится с джемалевской, прежде всего в критике монотеизма, в оценке устройства мира, более пессимистичной, чем у Джемаля, а также в предлагаемом пути. Однако, пафос и общий вектор его учения я считаю истинными, и, как я смею надеяться, мне удалось в какой-то мере их воспроизвести и продолжить.



MUNDUS EST FABULA.

Марат Городецкий,

Новосибирск,

28 февраля 2019 года

monheim@list.ru

https://vk.com/id163832289