Глазами иностранца
Спокойно и привольно раскинулась южная сибирская степь. Ловлю себя на мысли, что пытаюсь посмотреть из окна фестивального автобуса глазами иностранца, которыми автобус полон. Вот, на окраине посёлка люди строят себе добротные двухэтажные дома. Отличная дорога плавно вьётся по Минусинской котловине, знаменитой своим микроклиматом – здесь вызревают арбузы и дыни, виноград, а помидоры вырастают размером с голову. Вот монументальная ТЭЦ советских времён, как будто сошедшая с обложек утопических альбомов Pink Floyd, вот уходящие за горизонт титанические ЛЭП. Спят испанцы. Я смотрю их глазами, а они спят. И должен сказать – мне нравится то, что я вижу. И то, что я слышу. Вот русские девчонки, певицы из группы «Веретёнце», которая будет выступать с Сергеем Старостиным, щебечут на своём непонятном языке (я же как иностранец), дурачатся и хохочут.

Тёплый асфальт
Шушенское встречает нас широкими улицами, бульварами и вообще неожиданно большими пространствами асфальта, порой в странных, безлюдных местах. Но это не бездушный асфальт, не просто гладкая поверхность, по которой скользят. Это особый тип – асфальт старый: где-то потрескавшийся, где-то проросший травой, где-то выщербленный, с множеством структурных камешков. Это уже история. Это что-то живое, как воспоминание о временах, когда этот небольшой посёлок был туристической Меккой Советского Союза. Даже типовые пятиэтажки этой всесоюзной комсомольской стройки почему-то выглядят уютнее и опрятнее, чем их сёстры в мегаполисах. С тех пор многое пришло в негодность – не рискуйте проверять на прочность ограждения балконов в гостинице «Турист» – но посёлок по-прежнему привлекает туристов, не в последнюю очередь за счёт ежегодного фестиваля «МИР Сибири».

Музыка И Ремёсла – и Туризм!
В эти три июльских дня более 30 тысяч туристов наводняют его улицы. «МИР» расшифровывается как «Музыка И Ремёсла» – люди приезжают в Шушенское, чтобы послушать этническую музыку со всего света и посетить ярмарку ремёсел «Город Мастеров». Но не только: на заре своего существования фестиваль носил название «Саянское кольцо», по названию туристического маршрута союзного значения. Ведь здесь можно отдохнуть от красноярского смога в Шушенском бору, походить по горным тропам Саяно-Шушенского заповедника, а можно отправиться дальше – к сказочным горным хребтам Ергаков, на берега озера Шира или по десяткам других туристических направлений юга Енисейской Сибири. Новый брэнд «Енисейская Сибирь», объединяющий регионы, расположенные вдоль «енисейского меридиана», был предложен врио губернатора Красноярского края Александром Уссом и поддержан руководством Хакасии и Тывы. Географически он шире «Саянского кольца», поскольку включает весь Красноярский край до Ледовитого океана. В этом году традиционная площадка фестиваля, знакомящая посетителей с культурой и бытом народов, издревле населяющих эти земли, так и называется – «Енисейская Сибирь». Здесь можно посидеть в тувинской и хакасской юртах, в чумах народов Севера под трансовое звучание игила, морин хура, хомуса. Дети и взрослые могут посостязаться в играх ненцев-тундровиков, таких как метание аркана («Ямб нуда» – длинная рука), или проверка чувства ритма в игре с бубном («Сырайкуо ӈə» – белый шаман). Участники Таймырского народного ансамбля песни и танца народов Севера «Хэйро» не только обучают, но и выдают особо отличившимся памятные медали и титулы. Я завоевал титул «Мадко», что, как мне объяснили, в переводе значит «Восхитительный, красивый». Даже не знаю, как к этому отнестись, но на всякий случай приглаживаю чёлку.

Не нужно слов
В этом году организаторы пригласили всех любителей покрасоваться в «Инстаграм» выкладывать свои фотографии в этнических костюмах или с элементами в этническом стиле. Они транслировались на огромных экранах по бокам главной сцены, а в ночь с субботы на воскресенье зрители выбрали победителя фотоконкурса. Вообще, визуальная составляющая фестиваля настолько богата, а сам он настолько обширен, что коллеги из числа фотографирующих журналистов наматывают пешком до 30 км в день, охотясь за удачным кадром. По вечерам мы в «журналистском бивуаке» на турбазе «Искра», как рыбаки у костра, делимся своими находками и «подвигами» – кто дождался-таки ночного пресс-подхода Пелагеи, кто взял интервью на английском у Morgane Ji, кто прошёл 40 – хорошо, 30 – километров – трекеры-шагомеры не дадут соврать.

Одно сплошное телевидение
Конечно, особняком стоят телевизионщики. Многочисленные паладины голубого экрана – обязательно парень-оруженосец с треногой и девушка – рассекают пространство фестиваля, и кажется, что для них нет ничего невозможного, и все двери для них открыты. В наш век интернета телевидение – по-прежнему великая сила. Рекордную посещаемость вечернего концерта в пятницу, когда на футбольном стадионе при главной сцене было не протолкнуться, многие связали с участием в нём телевизионной дивы Пелагеи из Новосибирска. Но как эфемерно и мимолётно телевизионное внушение! Никогда прежде я не видел такого массового перетока зрителей со стадиона к фестивальной площадке «Кухни народов мира», как во время выступления Пелагеи. Что это – удача или осечка организаторов? Формально они всё сделали правильно, как по писаному – но фестиваль, его атмосфера – материя тонкая.

Зал славы фестиваля
Хэдлайнерская программа фестиваля включала много именитых исполнителей, ведь это было юбилейное, 15-е празднование «МИРа Сибири» (именно так – «мы празднуем МИР Сибири» – выражаются красноярцы). Истории некоторых так тесно сплелись с фестивалем, что одно уже невозможно представить без другого. После очередных зарубежных гастролей на фестиваль приехали мастера тувинского горлового пения хоомей – группа «Чиргилчин», представители первой волны тувинского фолка, ставшего всемирно известным в начале 90-х. Частый гость фестиваля и член жюри Альбина Дегтярёва и группа «Айархаан» творили на сцене якутскую магию: три женщины с помощью хомусов буквально рисовали перед нами звуковые картины пронизывающего ветра, трескучего мороза, лошадиного бега, шумящей тайги. «Что это?!» – всегда читается на лицах «новичков» на фестивале, впервые столкнувшихся с этим искусством. «Я нанизываю алмазные бусы хомуса…» – почти шепчет Альбина в поэтическом волнении между композициями, и кажется, что она наполовину ещё там, на пронизывающем ветру. Сергей Старостин представил проект «Этносфера», с его свежим прочтением русского фольклора, адаптированным к современному «городскому» музыкальному восприятию.

«Я очень люблю Siberia, но я from New York»
Когда-то Сергей Николаевич сказал, что американский спиричуэлс для него – что-то очень близкое и понятное, поскольку он видит его полные аналоги в русской традиции. На фестивале мы услышали подтверждение этих мыслей: американская джазовая дива негритянка Тамар-кали превращала наши «Очи чёрные» в очень чёрный драйв, и это звучало вполне естественно. В сопровождении своей землячки бас-гитаристки и трубача Джеки Коулман она выступила в составе «Молодёжного биг-бэнда», состоящего из красноярских студентов-музыкантов под управлением ЛаФрей Ски (Нью-Йорк, США). Тамар-кали, обладая роскошным тембром и раскрепощённой манерой пения, делает с музыкой то, что на современном музыкальном жаргоне называется «качать». Но и музыка качает Тамар-кали – она в постоянном движении, словно упругие волны звука владеют её телом. Этого, однако, не скажешь о наших студентах – всё-таки по движениям, по лицам видно, что эти ритмы ребята не впитали с молоком матери, не играли их с младшей школы, не пели госпел в церковном хоре. «Молодёжный биг-бэнд» – это импортная джаз-машина отечественной отвёрточной сборки. Самые важные агрегаты – двигатель и трансмиссию (Тамар-кали и Коулман) – изготовитель (ЛаФрей Ски) поставила родные, американские. С другой стороны, подобный student big band – это сродни готовой бизнес-модели, франшизе – типа New York Pizza – которая может «отжигать» хиты группы AC/DC на народных инструментах с любыми «музыкальными неграми» – хоть русскими, хоть китайскими. И на типовой продукт поступает типовая реакция: пусть это пост-модерн, не совсем жизнь, а рециклирование одного и того же – «Oh, yes!» – кричат наши рокеры-шести-, семи-, восьмидесятники из толпы. Что ж, теперь у нас «всё как у людей», – как пела Янка Дягелева. «Только всё уже было», – отвечал ей Егор Летов 30 лет назад… Когда в этом году Омский симфонический оркестр также «отжёг» панк-рок проект «Симфооборона» на 10-летие смерти Летова – на глаза наворачивались слёзы – так Живёт Наша культура. Но можно ли объяснить разницу американцу, да и вообще любому, с кем мы пели разные песни в детстве?
К чести ЛаФрей Ски нужно сказать, что она не только отрабатывает джазовые и роковые стандарты со своими студентами, но и пытается проникнуть в новую для себя культуру, создавая такие фолк-фьюжн композиции, как «Begemot: Master I Margarita meet jazz».

«Тело двинулось кругами. Само по себе»
Удивительное дело, но неискушённые, в общем-то, в народной культуре зрители – мужчины и женщины, а особенно малыши – начинали как-то естественным образом притопывать, прихлопывать и приплясывать, когда на сцене особенно удачно кто-то выстукивал каблуками, пел под балалайку или гармошку. Вообще, на нескольких сценах фестиваля я столкнулся с тем, что русская пляска в сапогах – неброская, даже мелкая дробь – имеет некий психоделический эффект, сходный с бубном – нужно только «поймать» его. Сергей Старостин на мастер-классе размышляет: «Слышали, чтобы душа в пляс пошла? Наверное, для начала лучше ноги. А уж потом соединим». То же самое с пением: вот Игорь Кошкендей из Тывы, сделав губы уточкой, полностью проваливается в себя, наблюдая, как звук горлового пения гуляет, заводя разные резонаторы тела. А вот фольклорный ансамбль «ТриголОс» из Перми – тоже завораживает созвучиями, обертонами и вибрациями, получающимися, правда, коллективно – от сложения трёх голосов. Или вот гармошка – то, что это язычковый инструмент, как и хомус/варган – известно. Но то, что он настолько же трансовый – мало кто задумывается.

Неслучившаяся химия
К Тане Пироговой, бессменному координатору конкурса на присуждение этномузыкальной премии «МИРА», подходят расстроенные номинанты: «Мы эту гармошку рояльную всеми правдами и неправдами везли, никому в руки не давали. Они же как мамонты вымерли! Там такие обертоны! На саунд-чеке всё было, а на выступлении – звук совсем не тот, мы даже не предполагали, что такое может случиться!» Таня, как заботливая мама, обнимает девушек, пытается успокоить. Не они одни были расстроены звукорежиссурой на главной сцене. Довольно плоско прозвучали MGZAVREBI ­– народ упорно не подпевал там, где несколько лет назад пел всем стадионом под проливным дождём. Грузинские парни всё делали правильно, как в прошлый раз, но химия между исполнителем и зрителем – материя слишком тонкая. Слабо подпевали и японским барабанщикам «Сансю Асуке дайко», поющим «Катюшу» – казалось бы! Ещё больше не повезло Горану Бреговичу и «Wedding and Funeral Band» – у них просто отключались микрофоны. Хорошо, что людям так хотелось праздника, что они бросили обращать внимание на такие мелочи и просто неистово плясали, ведь Брегович – это Балканы!

«Поверь в Традицию и делай, что хочешь»
Единственная группа, которая раскрыла все возможности оборудования красноярской фирмы «ProTone», многолетнего партнёра фестиваля, была «Morgane Ji» из Франции, но она была со своим звукорежиссёром. Morgane Ji – темнокожая девушка с банджо, грубым голосом и страстью к экспериментам, в первую очередь со звуковыми эффектами. Она закрывает глаза и как будто бы наблюдает, как вокруг неё скрежещут «дисторшены», порхают «дилэи», раскатываются «холлы». Экстаз – это когда мой чересчур умный фотоаппарат из раза в раз ругается: «Обнаружены закрытые глаза», когда я пытаюсь сфотографировать Morgane Ji. Группа звучит, в общем-то роково, и вначале кажется, что к world-music их причислили только по наличию дрэдов у басиста. Но потом начинаешь различать отголоски полиэтничной родины Morgane Ji – острова Реюньон на юге Индийского океана. Здесь и арабские напевы, и африканские ритмы. Она шутит: «Реюньон – бывшее место ссылки, так что мне должна быть близка Сибирь! Priviet ShushEnskoye!». Она поёт о волне мигрантов (причём со стороны мигранта), о сексизме, о своей страсти и как не сбиться с пути. Невольно задаёшься вопросом: «А в нашей современной народной музыке возможно ли актуальное высказывание? На современную тему?» Ответ, при первом приближении, на поверхности: частушка. Действительно, в этот раз в конкурсной программе было много частушек, особенно много было «Матань». Иногда ведущий отдельно подчёркивал, что текст – авторский. Но что это значит, когда злободневное высказывание в среде «народников» мыслится только в юмористической форме? Как это непохоже на бум фолк-рока 1960-х – с Бобом Диланом, Нилом Янгом, Джоан Баез… Сергей Старостин, открывая прямую трансляцию с «МИРа Сибири» на телеканале «Енисей» сказал по поводу необходимости актуализации народной музыки:

Пишу в блокнот: «Сравнение с Бобом Диланом снимается – мы сами должны пройти свой путь». Но где ориентиры? Спрашиваю у Старостина. Он отвечает, перефразируя блаженного Августина, говорившего «Люби Бога и делай, что хочешь»: «Поверь в Традицию и делай, что хочешь. Вот и всё».

Носители традиции
«МИР Сибири», если задуматься – и есть огромная образовательная площадка, открывающая для нас целые миры фольклора. Фольклористы приезжают сюда как на учёбу: где ещё можно воочию увидеть такое количество носителей традиции, зачастую в буквальном смысле: сотни людей носят традиционные костюмы, самых разных народов и эпох, которые можно потрогать, сфотографировать, узнать какие-то детали. Сергей Николаевич рассказывает: «Я постоянно хватаюсь за свою компактную камеру, хочу ко многому вернуться и, может быть, использовать в своей концертной деятельности».
Но дело не только в профессионалах – фестиваль оказывает и более широкое культурное воздействие. Старостин вспоминает:

Мы уже не носители пивных банок. Фестиваль поворачивает нас к традиционной культуре и открывает её порой с давно забытой стороны. Так, одним из открытий на конкурсе стало выступление архангельской сказительницы Софьи Брусникиной, напевшей былину об Илье Муромце, спасшем в Москве царя Константина Атаульевича и княгиню Апроксею. «Разорвал он железа немецкие, стал он силушку ту поколачивать, он прибил их всех до единого!» Софья получила Гран-При конкурса за то, что на мгновение вернула нам форму общения, которой, казалось бы, не должно уже существовать, и звучало это как откровение. Воспитанный на образе Садко с гуслями, я замечаю соседу, расположившемуся с семьёй на травке, что раньше, наверное, это пелось под гусли. «Ты что, ещё Мехнецов обосновал, что былины под гусли не пелись – где бытовали гусли, не бытовали былины, и наоборот». Хм… Однако! Фестиваль учит.

Посланники культуры
Сергей Николаевич комментирует принципы работы жюри: «Иногда профессионалы, где-то кичливые, что они такие, остаются за бортом, потому что утрачивают свежесть восприятия. Очень важно, с чем ты выходишь, с каким посылом. Просто ли ты хочешь понравиться, или ты хочешь чего-то большего, хочешь поведать нам какую-то тайну, какую-то мудрость, какую-то историю, познакомить нас через себя с каким-то человеком, от которого ты получил свои знания. Ведь культура, формируемая в народных недрах, рано или поздно выходит на поверхность, проявляет себя через конкретных людей. Они – настоящие посланники этой культуры. И это совершенно не обязательно профессиональные люди».

Старостин поначалу ругался
Концепция фестиваля с самого основания включает важную особенность: он объединяет интереснейшую, звёздную фестивальную программу и конкурс. В 2018 году на музыкальный конкурс поступило 200 заявок. 49 номинантов из 17 регионов России, а также из Венгрии, Ганы и Франции прошли во второй, очный тур в Шушенском. Жюри определяло лауреатов по 14 номинациям. Удивительно, но Сергей Старостин, бессменный председатель жюри с 2005 года, был против конкурсной программы, когда его пригласили. «Я ругался, говорил, что нельзя сталкивать людей на сцене, нельзя людей судить. Но меня убеждали, что такая форма необходима, и, в конечном счёте, я убедился, что это живой конкурс, на который приезжают всё более мастеровитые номинанты, которые поджимают уже хэдлайнеров. Можно некоторым номинантам дать 30-40 минут в хэдлайнерской программе, и это будет ничуть не хуже. А ведь это открытый конкурс – сюда заявляются и профессионалы, и любители, клубные ансамбли, самодеятельность, сельские, городские – любые. Статус не имеет значения». Сергей Николаевич посещает много фестивалей и с уверенностью утверждает, что конкурсной программы такого масштаба нет нигде: «Она есть какими-то местами, какими-то фрагментами, но такого масштаба, такой глубины, чтобы так относились к номинантам – нигде нет. Есть конкурсы-фестивали, где лауреаты участвуют в гала-концерте, т.е. всё замкнуто на себя. Здесь иная композиция. Я с годами к ней привык, и она мне нравится. Другое дело, что у меня могут возникнуть вопросы по поводу хэдлайнерской программы. Есть некоторое противоречие между тем, что мы видим до хэдлайнерской программы и во время – более аутентичное там, более осовремененное, приближенное к современному языку – здесь, но различие это, я уверен, будет постепенно стираться. Конечно, публике всегда будет интересно, когда приезжают какие-то именитые исполнители из разных стран. Если лицо медийное, мелькало в телевизоре, мы его видим здесь – и нам как-то приятно, а оно по уровню может быть ничуть не лучше конкурсантов…»

Русская каллиграфия
Специальными гостями фестиваля стали мэтры японской каллиграфии Такефуса Сасида, Саюри Сасида и Кейко Хиросэ. Все три дня на обрядовой поляне при большом стечении публики они проводили мастер-классы по этому изящному искусству, передающему не столько смысл, сколько чувства, не просто линии, но саму душу мастера на бумагу. Это было очень познавательно и необычно. Немногие зрители, однако, догадывались, что в это же время на территории историко-этнографического музея-заповедника «Шушенское», в гораздо более камерной обстановке проходит презентация мастеров русской художественной росписи – Светланы Парышевой из Нижнего Тагила (роспись подносов) и Анны Гуниной из Барнаула (роспись по дереву). Только после резкого перехода с одного мероприятия на другое (на фестивале журналисту невозможно не торопиться) меня как током ударило: это же так похоже! Не по форме, конечно, но по сути происходящего перед нами действа.

Светлана и Анна – номинанты мастеровой премии «МИРА». Всего в этом году на конкурс поступило 127 заявок из 32 регионов страны. Как обычно, 12 мастеров были приглашены на очный этап в Шушенское побороться в двух номинациях: «Традиционные ремёсла» и «Современное декоративно-прикладное творчество». Помимо росписи, была представлена керамика, вышивка, народный костюм, русские головные уборы, художественная обработка металла и стекла. Каждый мастер провёл презентацию своих работ на выставке, в ходе которой некоторые даже показали свою технику «в натуре». Сергей Коротченя, берестянщик из Нижнего Тагила показал специальный пробойник, придуманный им для перфорирования бересты, а Нариман Хурдаев из Дагестана показал, как вырезается орнамент на серебряном кувшине. Как бы ни была широка русская душа, но все бросились со смехом подставлять ладошки, когда на пол посыпались тонкие серебряные стружки. Именно Нариману суждено было выиграть Гран-при конкурса и повезти в родное село Кубачи тяжёлую бронзовую чашу «МИРА».

Интересно, что два керамиста – Елена Прошко из Нижнего Тагила и Елена Корнеева из Красноярского края представили образы Полкана (мифологический получеловек, полуконь, русский кентавр). У тагильской мастерицы это был «Уралыч» – бравый бородач в ушанке и валенках, а у Елены Корнеевой – богатыри-хранители Земли Русской.

Помимо презентации каждый мастер предоставил короткометражный фильм о своём творчестве. Александр Яковлевич Мигас, председатель жюри мастеровой премии «МИРА» рассказывает: «Фактически у нас два конкурса – ремесленный и конкурс мини-фильмов. Это очень интересно и важно (хотя ещё больше нас, жюри, запутывает) – узнать, как вы видите себя сами. Мы не ставим рамки – кто-то заказывает профессиональную съёмку, кто-то делает сам. Но все вы оказываетесь ещё и режиссёрами, осваиваете философию кинематографа помимо моторики рук».

В последний день фестиваля мастера и сотрудники министерства культуры Красноярского края провели круглый стол о проблемах государственной поддержки ремёсел. Завершился он чаепитием в одном из крестьянских домов музея.

Фигура умолчания
Здесь директор музея Галина Алексеевна Бугаева показала лавку, сидя на которой основатель фестиваля Андрей Катаев рассказывал об идее проведения фестиваля губернатору Красноярского края Александру Хлопонину. «Вот здесь-то всё по-настоящему и завертелось!» – с гордостью говорит Галина Алексеевна. Вообще, в Шушенском многие с большой теплотой вспоминают Андрея Катаева. В этом году он посетил фестиваль, и люди встречали его как дорогого гостя. Жаль, что, зная это, его не пригласили на сцену и никак не упомянули в официальной части, только Альбина Дегтярёва во время своего выступления поблагодарила Андрея. «Не по-людски это», – хмыкнул знакомый шушенец, и фестиваль немного отдалился от одного простого зрителя – жаль.
В этом году на входе на фестивальный «остров» разместили своеобразную аллею почёта, с большими растяжками с портретами победителей Гран-При фестиваля за последние 6 лет. У такого большого проекта, конечно, гораздо больше героев за его 15-летнюю историю – но и скелетов в шкафу, тоже «конечно», хватает. Пожелаем ему разобраться со своим прошлым, чтобы все стороны нашли нужные слова. Сам же Катаев выглядел счастливым – что фестиваль живёт, развивается.
«У фестиваля могут быть всякие проблемные точки, как у любого живого организма. Та команда, эта команда – что-то меняется, но для меня это всегда красные дни в моём календаре. Буду ездить сюда, пока не надоем», – подытоживает Сергей Старостин.

Голоса фестиваля
Сижу на стоге сена, которые здесь используют как диваны, и записываю мнения участников и организаторов. В штабе фестиваля – все в шортах, лёгких платьицах, сандалиях на босу ногу, немного шальные, что вырвались из душных кабинетов. А немного разговорись – и за каждым можно записывать и записывать: здесь и филологи, и переводчики, и писатели, и музыканты. Кто-то считает, что получилось суховато, слишком «филармонично». «Никогда бы не подумал, что про фестиваль можно сказать: “Всё спокойно”». Кто-то хвалит организацию ярмарки ремёсел «Город мастеров» – вся штамповка и фабричное производство надёжно вынесены за пределы ярмарки, устранены многие шероховатости прошлых лет.
Я закрываю глаза и прислушиваюсь к фестивалю как к огромному живому существу. Вот, показывая свежие исполинские пни сбоку от стадиона, мужчина говорит семье: «Это даже не вандализм. Просто надо разворачиваться и уезжать». Помечаю: «Фестиваль – материя тонкая. Подумать в заголовок». Я когда-то писал про эти деревья, про их выхваченные прожекторами кроны. Теперь их нет. Остаётся записывать эти строки на пне, и вспоминать, как Александр Яковлевич Мигас показывал мне шушенские деревья и объяснял, что они здесь в полтора раза выше, чем обычно: «Посмотри на этого монстра. Это верба. Верба!» Девочка рассказывает подружке: «Огонь тёк прямо по буквам!» – про фейерверк на церемонии закрытия. Помечаю: «Восторг». И таких пометок – 40, ну хорошо – 30 в день. Фестиваль живёт, фестиваль говорит тысячами голосов.

Зачем приезжал
Утром жду фестивальный автобус. В турбазе «Искра» очень высокие скамейки. Как будто специально, чтобы и взрослым можно было сидеть и болтать ногами у столовки, и ни о чём не беспокоиться – всё хорошо. Лето! Я закрываю глаза. Вчера на Бреговиче знакомые мастерицы крутили бешеный хоровод. Лена кричит мне сквозь грохот: «Классный фестиваль! Фестиваль, говорю – классный!» Смотрю на бусинки пота на её лице. Что ещё нужно-то? Я открываю глаза.